13 Апреля. Вторник. Седмица 5-я Великого поста Постный календарь. Глас 3-й

Святитель Инноке́нтий (Вениаминов), митрополит Московский

Память.Сщмч. Ипа́тия, епископа Гангрского (ок. 326);свт. Ио́ны, митрополита Московского и всея России, чудотворца (1461);свт. Инноке́нтия (Вениаминова), митрополита Московского (1879).

Прп. Ипа́тия целебника, Печерского, в Дальних пещерах (XIV); прп. Филаре́та (Данилевского), игумена (1841); прп. Аполло́ния Египетского (IV); сщмчч. А́вды, епископа Персидского, и Вениами́на, диакона (418–424); прп. Ипа́тия Руфианского, игумена (ок. 446).

Сщмч. Иоа́нна Блюмовича, пресвитера (1938).

26 ав­гу­ста 1797 го­да в глу­хом си­бир­ском се­ле Ан­гин­ском, что в Ир­кут­ской гу­бер­нии, у по­но­ма­ря церк­ви свя­то­го Ильи Про­ро­ка Ев­се­вия По­по­ва ро­дил­ся сын Иван, бу­ду­щий мит­ро­по­лит Мос­ков­ский и Ко­ло­мен­ский Ин­но­кен­тий. Но не свя­ти­тель­ские тру­ды на мос­ков­ской ка­фед­ре при­нес­ли ему ве­нец угод­ни­ка Бо­жия, хо­тя и это слу­же­ние нес вла­ды­ка до­стой­но. Бо­лее то­го, про­слав­лен мит­ро­по­лит за свой апо­столь­ский по­двиг, за рев­ност­ный мис­си­о­нер­ский труд на ни­ве Хри­сто­вой сре­ди на­ро­дов При­аму­рья, Яку­тии, Кам­чат­ки и Аляс­ки.

Бу­ду­ще­му свя­ти­те­лю, в то вре­мя Ване По­по­ву, не бы­ло и пя­ти лет, ко­гда отец стал учить его гра­мо­те. Маль­чик ока­зал­ся на ред­кость смыш­ле­ным. К вось­ми го­дам он уже чи­тал в хра­ме за бо­го­слу­же­ни­ем Апо­стол, да так, что до­став­лял при­хо­жа­нам боль­шое уте­ше­ние. В шесть лет Ва­ня оси­ро­тел – умер его отец, и мать, имея на ру­ках еще тро­их ма­лень­ких си­рот, вы­нуж­де­на бы­ла от­дать Ва­ню на вос­пи­та­ние бра­ту по­кой­но­го му­жа – Ди­мит­рию По­по­ву. В де­вять лет Иван был при­ве­зен в Ир­кутск и опре­де­лен в та­мош­нюю ду­хов­ную се­ми­на­рию. Дя­дя его, Ди­мит­рий По­пов, к те­му вре­ме­ни ов­до­вел и, при­няв мо­на­ше­ство с име­нем Да­вид, был пе­ре­ме­щен так­же в Ир­кутск, где по­се­лил­ся в ар­хи­ерей­ском до­ме уже в сане иеро­мо­на­ха. В сво­бод­ное вре­мя Иван ча­сто на­ве­щал сво­е­го дя­дю и все­гда за­ста­вал его за ка­ким-ли­бо за­ня­ти­ем. Осо­бен­но тот лю­бил за­ни­мать­ся ме­ха­ни­кой; пле­мян­ник при­смат­ри­вал­ся, по­мо­гал и на­ко­нец сам при­стра­стил­ся к это­му де­лу. Так в од­ной из ком­нат се­ми­на­рии он устро­ил во­дя­ные ча­сы с бо­ем. Ко­ле­са сде­ла­ны бы­ли при по­мо­щи про­сто­го но­жа и ши­ла из де­ре­ва, ци­фер­блат – из пис­чей бу­ма­ги, стрел­ки – из лу­чи­нок.

В 1814 го­ду в се­ми­на­рии сме­нил­ся рек­тор, и но­вый рек­тор ре­шил пе­ре­ме­нить фа­ми­лии уче­ни­кам. Преж­де все­го из­ме­не­ны бы­ли небла­го­звуч­ные фа­ми­лии, за­тем наи­бо­лее упо­треб­ля­е­мые – чтобы не бы­ло пу­та­ни­цы. Так Иван По­пов стал Ве­ни­а­ми­но­вым, по­лу­чив фа­ми­лию в честь умер­ше­го в том го­ду ува­жа­е­мо­го все­ми епи­ско­па Ир­кут­ско­го Ве­ни­а­ми­на (Баг­рян­ско­го). В 1817 го­ду, за год до окон­ча­ния се­ми­на­рии, Иван Ве­ни­а­ми­нов всту­пил в брак и был по­свя­щен в диа­ко­на ир­кут­ской Бла­го­ве­щен­ской церк­ви. В этом сане ему при­шлось про­слу­жить че­ты­ре го­да, и толь­ко в 1821 го­ду он был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ка той же церк­ви. Как свя­щен­ник отец Иоанн про­слу­жил здесь все­го два с неболь­шим го­да, но успел снис­кать лю­бовь при­хо­жан ис­то­вым со­вер­ше­ни­ем бо­го­слу­же­ния и в осо­бен­но­сти тем, что по вос­кре­се­ньям пе­ред ли­тур­ги­ей со­би­рал в храм де­тей и да­вал им уро­ки За­ко­на Бо­жье­го. Но про­мыс­лом Бо­жи­им отец Иоанн был пред­на­зна­чен к ино­го ро­да де­я­тель­но­сти.

В на­ча­ле 1823 го­да ир­кут­ский епи­скоп Ми­ха­ил по­лу­чил пред­пи­са­ние от Свя­тей­ше­го Си­но­да по­слать свя­щен­ни­ка на Але­ут­ские ост­ро­ва (ост­ров Уна­лаш­ку), вхо­див­шие то­гда в со­став рус­ских вла­де­ний, для про­све­ще­ния све­том Хри­сто­вой ве­ры та­мош­них ино­род­цев. Од­на­ко, бо­ясь даль­но­сти рас­сто­я­ния и су­ро­вых усло­вий жиз­ни, ни­кто из ду­хо­вен­ства ехать не хо­тел. Епи­скоп Ми­ха­ил ока­зал­ся в боль­шом за­труд­не­нии: доб­ро­воль­цев не на­хо­ди­лось, а на­силь­но по­сы­лать бы­ло нель­зя. И вдруг при­хо­дит к нему отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов и вы­ра­жа­ет же­ла­ние ехать.

С гру­стью от­пу­стил епи­скоп Ми­ха­ил та­ко­го при­мер­но­го свя­щен­ни­ка, и 7 мая 1823 го­да отец Иоанн вы­ехал из Ир­кут­ска со сво­им се­мей­ством, ко­то­рое со­сто­я­ло то­гда из ста­руш­ки-ма­те­ри, же­ны, го­до­ва­ло­го сы­на и бра­та.

Нуж­но за­ме­тить, что ко­гда ир­кут­ское ду­хо­вен­ство по­лу­чи­ло пред­ло­же­ние прео­свя­щен­но­го, отец Иоанн, как и дру­гие свя­щен­ни­ки, и не ду­мал его при­ни­мать. Об Уна­лаш­ке он слы­шал от од­но­го вы­ход­ца из тех мест, неко­е­го Ива­на Крю­ко­ва. Тот мно­го рас­ска­зы­вал ему о та­мош­ней жиз­ни и да­же убеж­дал его при­нять пред­ло­же­ние прео­свя­щен­но­го, но убеж­де­ния эти не дей­ство­ва­ли. О том, как по­яви­лось же­ла­ние у от­ца Иоан­на от­пра­вить­ся в столь да­ле­кое пу­те­ше­ствие, он сам на­пи­сал мно­го лет спу­стя: «Ко­гда этот же вы­хо­дец, Иван Крю­ков, уже про­стив­ший со мною со­всем и на про­ща­ние все еще убеж­дав­ший ме­ня ехать в Уна­лаш­ку – в тот же са­мый день, при про­ща­нии сво­ем с прео­свя­щен­ным (у ко­то­ро­го и мне слу­чи­лось быть в то вре­мя), стал рас­ска­зы­вать об усер­дии але­утов к мо­лит­ве и слу­ша­нию Сло­ва Бо­жия – то (да бу­дет бла­го­сло­вен­но Имя Гос­подне!) я вдруг и, мож­но ска­зать, весь за­го­рел­ся же­ла­ни­ем ехать к та­ким лю­дям. Жи­во пом­ню и те­перь, как я му­чил­ся нетер­пе­ни­ем, ожи­дая ми­ну­ты объ­явить мое же­ла­ние прео­свя­щен­но­му, и он точ­но уди­вил­ся это­му, но ска­зал толь­ко: по­смот­рим».

От­пра­вил­ся он преж­де все­го на свою ро­ди­ну, в се­ло Ан­гин­ское, а от­ту­да на па­воз­ке (род бар­жи) по ре­ке Лене до Якут­ска. Из Якут­ска пу­те­ше­ствен­ни­ки долж­ны бы­ли ехать на го­род Охотск, ле­жа­щий на во­сто­ке Си­би­ри, у по­бе­ре­жья Охот­ско­го мо­ря. Весь этот труд­ный путь в ты­ся­чу верст отец Иоанн со всей се­мьей про­ехал вер­хом на ло­ша­дях. А до­ро­га шла то уз­ки­ми тро­па­ми через гу­стые ле­са, то и во­все по бо­ло­ту; по­рой при­хо­ди­лось взби­рать­ся на длин­ный ко­со­гор или на кру­тую ка­ме­ни­стую го­ру и дви­гать­ся по ее скольз­кой, по­кры­той сне­гом вер­шине... С по­мо­щью Бо­жи­ей все эти труд­но­сти бы­ли пре­одо­ле­ны, и пу­те­ше­ствен­ни­ки услы­ша­ли на­ко­нец глу­хой рев мор­ских волн, бив­ших­ся о вы­со­кие ска­лы, ма­ло-по­ма­лу им ста­ли по­ка­зы­вать­ся мач­ты су­дов, сто­яв­ших на ре­ке Охо­те, а по­том и са­мый го­род Охотск. По­сле дол­го­го и труд­но­го пу­ти до Охот­ска пла­ва­ние от­ту­да до Уна­лаш­ки по­ка­за­лось пут­ни­кам несрав­нен­но лег­ким. 29 июля 1824 го­да, бо­лее чем через год, они бла­го­по­луч­но при­бы­ли на ме­сто.

Ост­ров Уна­лаш­ка, где дол­жен был по­се­лить­ся отец Иоанн, при­над­ле­жит к груп­пе Але­ут­ских ост­ро­вов, ко­то­рые, вме­сте с при­ле­га­ю­щей тер­ри­то­ри­ей Аляс­ки, бы­ли от­кры­ты рус­ски­ми в по­ло­вине XVIII сто­ле­тия и вско­ре объ­яв­ле­ны вла­де­ни­я­ми Рос­сии. За­се­ле­ние их рус­ски­ми про­мыш­лен­ни­ка­ми, при­вле­ка­е­мы­ми бо­га­тым пуш­ным про­мыс­лом, на­ча­лось с кон­ца XVIII ве­ка. Од­новре­мен­но на­ча­лась и про­по­ведь хри­сти­ан­ства сре­ди ту­зем­цев. В кон­це XVIII ве­ка здесь под­ви­за­лась мис­сия под на­чаль­ством ар­хи­манд­ри­та Иоса­фа, ко­то­рой уда­лось кре­стить жи­те­лей на Ка­дья­ке и дру­гих ост­ро­вах.

Несмот­ря на крат­ковре­мен­ность про­по­ве­ди, хри­сти­ан­ство в этих кра­ях име­ло боль­шой успех. Осо­бен­но усерд­но при­ни­ма­лось оно але­ута­ми, ко­то­рые по сво­е­му мяг­ко­му и крот­кому ха­рак­те­ру охот­но при­ни­ма­ли хри­сти­ан­скую ве­ру, на­все­гда остав­ляя язы­че­ство. Ко вре­ме­ни при­бы­тия от­ца Иоан­на в рус­ских вла­де­ни­ях в Се­вер­ной Аме­ри­ке на раз­ных ост­ро­вах слу­жи­ли еще три свя­щен­ни­ка-мис­си­о­не­ра.

При­е­хав на Уна­лаш­ку, отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов на­шел край­нюю ску­дость ре­ши­тель­но во всех сто­ро­нах жиз­ни и мис­си­о­нер­ско­го де­ла. На ост­ро­ве не бы­ло да­же хра­ма, и Бо­го­слу­же­ние со­вер­ша­лось в вет­хой ча­совне. По­это­му пер­вой за­бо­той от­ца Иоан­на бы­ло по­стро­е­ние хра­ма, что, од­на­ко, ока­за­лось де­лом нелег­ким, так как из але­утов ни­кто ра­бо­тать не умел, и мис­си­о­не­ру при­шлось пред­ва­ри­тель­но обу­чать их плот­нич­но­му, сто­ляр­но­му и дру­гим ре­мес­лам. В по­стро­ен­ном на­ко­нец хра­ме мно­гое, как, на­при­мер, пре­стол и ико­но­стас, бы­ло сде­ла­но ру­ка­ми са­мо­го от­ца Иоан­на. Од­новре­мен­но он усерд­но изу­чал але­ут­ский язык. Все это по­мог­ло ему с боль­шим успе­хом за­ни­мать­ся мис­си­о­нер­ской де­я­тель­но­стью. Его по­сто­ян­ные про­по­ве­ди и бе­се­ды от­ли­ча­лись про­сто­тою и до­ступ­но­стью и бы­ли со­гре­ты та­ким непо­сред­ствен­ным хри­сти­ан­ским чув­ством, что про­из­во­ди­ли боль­шое впе­чат­ле­ние и уста­нав­ли­ва­ли на­сто­я­щие сы­нов­ние от­но­ше­ния паст­вы к сво­е­му пас­ты­рю.

По­ми­мо Уна­лаш­ки, отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов ча­сто бы­вал и на дру­гих ост­ро­вах, на­став­ляя свою паст­ву и про­по­ве­дуя Сло­во Бо­жие сре­ди некре­ще­ных. Невоз­мож­но се­бе пред­ста­вить те труд­но­сти и опас­но­сти, ко­то­рые ему при­хо­ди­лось пе­ре­но­сить в по­доб­ных пу­те­ше­стви­ях, со­вер­шав­ших­ся на ут­лой ту­зем­ной лод­ке в хо­лод и непо­го­ду. Но за­то во вре­мя бе­сед с але­ута­ми, ко­гда, по сло­вам от­ца Иоан­на, «ско­рее уто­мит­ся са­мый неуто­ми­мый про­по­вед­ник, чем ослабнет их вни­ма­ние и усер­дие к услы­ша­нию сло­ва», он «де­я­тель­но узнал уте­ше­ния хри­сти­ан­ской ве­ры, эти сла­дост­ные и невы­ра­зи­мые при­кос­но­ве­ния бла­го­да­ти». О чу­дес­ном же слу­чае во вре­мя од­но­го из та­ких по­се­ще­ний отец Иоанн рас­ска­зы­ва­ет так.

«Про­жив­ши на Уна­лаш­ке по­чти че­ты­ре го­да, я в Ве­ли­кий пост от­пра­вил­ся в пер­вый раз на ост­ров Акун к але­утам, чтобы при­го­то­вить их к го­ве­нию. Подъ­ез­жая к ост­ро­ву, я уви­дел, что они все сто­я­ли на бе­ре­гу на­ря­жен­ны­ми, как в тор­же­ствен­ный празд­ник, и ко­гда я вы­шел на бе­рег, то они все ра­дост­но бро­си­лись ко мне и бы­ли чрез­вы­чай­но со мною лас­ко­вы и пре­ду­пре­ди­тель­ны. Я спро­сил их: по­че­му они та­кие на­ря­жен­ные? Они от­ве­ча­ли: «По­то­му, что мы зна­ли, что ты вы­ехал и се­го­дня дол­жен быть у нас. На ра­до­стях мы и вы­шли на бе­рег, чтобы встре­тить те­бя». – «Кто же вам ска­зал, что я бу­ду у вас се­го­дня, и по­че­му вы узна­ли ме­ня, что я имен­но отец Иоанн?» – «Наш ша­ман, ста­рик Иван Сми­рен­ни­ков, ска­зал нам: жди­те, к вам се­го­дня при­е­дет свя­щен­ник, он уже вы­ехал и бу­дет учить вас мо­лить­ся Бо­гу; и опи­сал нам твою на­руж­ность так, как те­перь ви­дим те­бя». – «Мо­гу ли я ви­деть это­го ва­ше­го ста­ри­ка-ша­ма­на? – "От­че­го же, мо­жешь; но те­перь его здесь нет, и ко­гда он при­е­дет, то мы ска­жем ему, да он и сам без нас при­дет к те­бе».

Это об­сто­я­тель­ство хо­тя чрез­вы­чай­но ме­ня и уди­ви­ло, но я все это оста­вил без вни­ма­ния и стал го­то­вить их к го­ве­нию, пред­ва­ри­тель­но объ­яс­нив им зна­че­ние по­ста и про­чее, как явил­ся ко мне этот ста­рик-ша­ман и изъ­явил же­ла­ние го­веть, и хо­дил очень ак­ку­рат­но. Я все-та­ки не об­ра­щал на него осо­бен­но­го вни­ма­ния и во вре­мя ис­по­ве­ди упу­стил да­же спро­сить его, по­че­му але­уты на­зы­ва­ют его ша­ма­ном. При­об­щив его Свя­тых Та­ин, я от­пу­стил его... И что же? К мо­е­му удив­ле­нию, он по­сле при­ча­стия от­пра­вил­ся к сво­е­му то­е­ну (стар­шине) и вы­ска­зал свое неудо­воль­ствие на ме­ня, а имен­но за то, что я не спро­сил на ис­по­ве­ди, по­че­му але­уты на­зы­ва­ют его ша­ма­ном, так как ему крайне непри­ят­но но­сить та­кое на­зва­ние от сво­их со­бра­тий, и что он во­все не ша­ман.

То­ен, ко­неч­но, пе­ре­дал мне неудо­воль­ствие ста­ри­ка Сми­рен­ни­ко­ва, и я тот­час же по­слал за ним для объ­яс­не­ния. Ко­гда по­слан­ные от­пра­ви­лись, то Сми­рен­ни­ков по­пал­ся им на­встре­чу со сло­ва­ми: «Я знаю, что ме­ня зо­вет свя­щен­ник отец Иоанн, и я иду к нему». Я стал по­дроб­но рас­спра­ши­вать его о неудо­воль­ствии ко мне, о его жиз­ни. На во­прос, гра­мо­тен ли он, он от­ве­тил, что хо­тя и негра­мо­тен, но Еван­ге­лие и мо­лит­вы зна­ет. За­тем я по­про­сил его объ­яс­нить, от­ку­да он зна­ет ме­ня, что да­же опи­сал мою на­руж­ность сво­им со­бра­тьям, и от­ку­да узнал, что в из­вест­ный день дол­жен явить­ся к вам и что бу­ду учить вас мо­лить­ся. Ста­рик от­ве­чал, что ему все это ска­за­ли двое его то­ва­ри­щей. «Кто же эти двое тво­их то­ва­ри­щей?» – спро­сил я его. «Бе­лые лю­ди», – от­ве­чал ста­рик. – «Где же эти твои бе­лые лю­ди, что они за лю­ди и ка­кой на­руж­но­сти?» – спро­сил я его. «Они жи­вут неда­ле­ко, здесь в го­рах, и при­хо­дят ко мне каж­дый день», – и ста­рик пред­ста­вил мне их так, как изо­бра­жа­ют свя­то­го Ар­хан­ге­ла Гав­ри­и­ла, т. е. в бе­лых одеж­дах и пе­ре­по­я­сан­но­го ро­зо­вою лен­тою через пле­чо. – «Ко­гда же яви­лись к те­бе эти лю­ди в пер­вый раз?» – «Они яви­лись вско­ре по­сле то­го, как окре­стил нас иеро­мо­нах Ма­ка­рий». По­сле се­го раз­го­во­ра я спро­сил Сми­рен­ни­ко­ва, мо­гу ли я их ви­деть. – «Я спро­шу их», – от­ве­тил ста­рик и ушел от ме­ня. Я же от­пра­вил­ся на неко­то­рое вре­мя на бли­жай­шие ост­ро­ва для про­по­ве­да­ния Сло­ва Бо­жия и по воз­вра­ще­нии сво­ем уви­дел Сми­рен­ни­ко­ва и спро­сил его: «Что же, ты спра­ши­вал этих бе­лых лю­дей, мо­гу ли я их ви­деть, и же­ла­ют ли они при­нять ме­ня?» – «Спра­ши­вал, – от­ве­тил ста­рик. – они, хо­тя и изъ­яви­ли же­ла­ние ви­деть и при­нять те­бя, но при этом ска­за­ли: «За­чем ему ви­деть нас, ко­гда он сам учит вас то­му, че­му мы учим?» – Так пой­дем, я при­ве­ду к ним». То­гда что-то необъ­яс­ни­мое про­изо­шло во мне, ка­кой-то страх на­пал на ме­ня и пол­ное сми­ре­ние. Что, еже­ли в са­мом де­ле, по­ду­мал я, уви­жу их, этих Ан­ге­лов, и они под­твер­дят ска­зан­ное ста­ри­ком? и как я пой­ду к ним? ведь я же че­ло­век греш­ный, сле­до­ва­тель­но, и недо­стой­ный го­во­рить с ни­ми, и это бы­ло бы с мо­ей сто­ро­ны гор­до­стью и са­мо­на­де­ян­но­стью, ес­ли бы я ре­шил­ся ид­ти к ним; на­ко­нец, сви­да­ни­ем мо­им с ан­ге­ла­ми я, мо­жет быть, пре­воз­нес­ся бы сво­ею ве­рою или воз­меч­тал бы мно­го о се­бе... И я, как недо­стой­ный, ре­шил­ся не хо­дить к ним, сде­лав пред­ва­ри­тель­но по это­му слу­чаю при­лич­ное на­став­ле­ние как ста­ри­ку Сми­рен­ни­ко­ву, так и его со­бра­тьям-але­утам, чтобы они бо­лее не на­зы­ва­ли Сми­рен­ни­ко­ва ша­ма­ном».

Отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов весь­ма уте­шал­ся усер­ди­ем але­утов к слу­ша­нию Сло­ва Бо­жия и ис­пол­не­нию за­по­ве­дей. Ред­кие из них при его по­се­ще­нии укло­ня­лись по ле­ни или нера­де­нию от го­ве­ния и очи­ще­ния со­ве­сти, и так как их пи­ща все­гда оди­на­ко­ва, то они, чтобы от­ме­тить пост, в дни го­ве­ния со­всем ни­че­го не ели. Во вре­мя бо­го­слу­же­ния они сто­я­ли вни­ма­тель­но и на­столь­ко непо­движ­но, что мож­но бы­ло по сле­дам их ног узнать, сколь­ко на­ро­ду бы­ло в хра­ме. Мно­гие бы­ли боль­ши­ми мо­лит­вен­ни­ка­ми, что ча­сто об­на­ру­жи­ва­лось лишь слу­чай­но или при их кон­чине. К свя­щен­ни­кам пи­та­ли пре­дан­ность и лю­бовь и го­то­вы бы­ли услу­жить им, чем мог­ли. С рас­про­стра­не­ни­ем хри­сти­ан­ства ста­ло пре­кра­щать­ся мно­го­жен­ство и вне­брач­ное со­жи­тие, а так­же убий­ство ра­бов при по­гре­бе­нии знат­ных лиц. Да­же ссо­ры и дра­ки ста­ли про­ис­хо­дить ред­ко, а меж­до­усо­бия, силь­но рас­про­стра­нен­ные до то­го, со­всем пре­кра­ти­лись.

Кро­ме сво­ей паст­вы на ост­ро­вах, отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов по­се­тил так­же се­ле­ние Ну­ше­гак на ма­те­ри­ке Аме­ри­ки, где в пер­вое его по­се­ще­ние кре­сти­лось три­на­дцать че­ло­век, а во вто­рой при­езд чис­ло уве­ро­вав­ших воз­рос­ло до двух­сот два­дца­ти.

Жизнь сре­ди але­утов, по­сто­ян­ная про­по­ведь им Сло­ва Бо­жия спо­соб­ство­ва­ли углуб­ле­нию зна­ния от­цом Иоан­ном але­ут­ско­го язы­ка. В даль­ней­шем он сам изоб­рел для але­утов аз­бу­ку и ма­ло-по­ма­лу стал пе­ре­во­дить свя­щен­ные кни­ги. Так, он пе­ре­вел Ка­те­хи­зис и Еван­ге­лие от Мат­фея. По­яв­ле­ние этих пе­ре­во­дов але­уты встре­ти­ли с боль­шой ра­до­стью и ста­ли усерд­но учить­ся гра­мо­те. Отец Иоанн устро­ил на Уна­лаш­ке учи­ли­ще для маль­чи­ков и сам учил их, со­ста­вив все учеб­ни­ки.

Кро­ме язы­ка, отец Иоанн усерд­но изу­чал быт сво­ей паст­вы. Так, он со­брал пес­ни але­утов, по сво­им на­блю­де­ни­ям за при­род­ны­ми яв­ле­ни­я­ми со­ста­вил «За­пис­ку об ост­ро­вах Уна­лаш­кин­ско­го от­де­ла». Хо­ро­шо изу­чив фа­у­ну ост­ро­ва, он да­же по­да­вал цен­ные со­ве­ты рус­ским про­мыш­лен­ни­кам от­но­си­тель­но охо­ты на мор­ских ко­ти­ков, на­прав­лен­ные к со­хра­не­нию и умно­же­нию ста­да этих цен­ных жи­вот­ных.

Сам отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов жил с се­мьей сна­ча­ла в тес­ной зем­лян­ке, или юр­те, а по­том пе­ре­шел в скром­ный до­мик, вы­стро­ен­ный соб­ствен­ны­ми ру­ка­ми. Сво­бод­ное вре­мя он по­свя­щал де­ла­нию ор­ган­чи­ков, а так­же бе­се­дам и иг­ра­ми с детьми, сво­и­ми и чу­жи­ми, ко­то­рых он очень лю­бил и был с ни­ми очень нежен.

В та­ких за­бо­тах и неусып­ных тру­дах отец Иоанн Ве­ни­а­ми­нов про­вел на Уна­лаш­ке де­сять лет. В те­че­ние это­го вре­ме­ни он об­ра­тил в хри­сти­ан­ство всех жи­те­лей ост­ро­ва. Тру­ды и по­дви­ги от­ца Иоан­на Ве­ни­а­ми­но­ва не мог­ли остать­ся неза­ме­чен­ны­ми со сто­ро­ны на­чаль­ства, и он был на­граж­ден на­перс­ным кре­стом и пе­ре­ве­ден на ост­ров Сит­ху, в Но­во­ар­хан­гельск – адми­ни­стра­тив­ный центр рус­ских вла­де­ний в Се­вер­ной Аме­ри­ке, для про­све­ще­ния дру­го­го на­ро­да – ко­ло­шей.

Но­вая паства от­ца Иоан­на силь­но от­ли­ча­лась от але­утов как по внеш­не­му ви­ду, так и ха­рак­те­ром. В от­ли­чие от некра­си­вых, неук­лю­жих, но доб­рых але­утов, ко­ло­ши бы­ли до­воль­но кра­си­вы: у них боль­шие чер­ные гла­за, пра­виль­ные чер­ты ли­ца, чер­ные во­ло­сы, сред­ний рост. По нра­ву бы­ли они гор­ды и са­мо­лю­би­вы. Идя в го­сти к рус­ским, они на­де­ва­ли са­мые луч­шие свои на­ря­ды и дер­жа­ли се­бя с боль­шим до­сто­ин­ством. Они очень мсти­тель­ны: ес­ли ко­лош по­че­му-ли­бо не мог ото­мстить за оби­ду при жиз­ни, он за­ве­щал свою месть по­том­кам. О про­по­ве­ди хри­сти­ан­ства сре­ди ко­ло­шей не мог­ло быть и ре­чи, так как к рус­ским они от­но­си­лись с боль­шим по­до­зре­ни­ем.

При­быв на Сит­ху, отец Иоанн за­нял­ся сна­ча­ла изу­че­ни­ем язы­ка и обы­ча­ев ко­ло­шей. Вско­ре осо­бен­ный слу­чай из­ме­нил от­но­ше­ние ко­ло­шей к рус­ским. На ост­ро­ве на­ча­лась эпи­де­мия оспы, от ко­то­рой ко­ло­ши, от­ка­зы­вав­ши­е­ся при­ни­мать при­вив­ки от рус­ских, гиб­ли в боль­шом ко­ли­че­стве. Меж­ду тем рус­ские и але­уты, ко­то­рым оспа бы­ла при­ви­та, оста­лись невре­ди­мы­ми. Это за­ста­ви­ло и ко­ло­шей про­сить рус­ских о по­мо­щи, и по­сле сво­е­го спа­се­ния они пе­ре­ста­ли смот­реть на них как на сво­их вра­гов. Тем са­мым от­кры­лась воз­мож­ность про­по­ве­ди хри­сти­ан­ства. И хо­тя об­ра­ще­ние ко­ло­шей шло мед­лен­но, од­на­ко они от­но­си­лись к про­по­вед­ни­кам с ува­же­ни­ем и не пре­пят­ство­ва­ли же­ла­ю­щим кре­стить­ся.

На ост­ро­ве Сит­хе отец Иоанн про­был пять лет. Вся его пят­на­дца­ти­лет­няя де­я­тель­ность, сна­ча­ла на ост­ро­ве Уна­лаш­ке, а по­том на Сит­хе, от­ли­ча­лась тем же рве­ни­ем, ко­то­рое из­древ­ле про­сла­ви­ло про­по­вед­ни­ков Еван­ге­лия. Он все­гда с боль­шой осто­рож­но­стью при­ни­мал­ся за свое де­ло и тем при­вле­кал к се­бе гру­бые серд­ца ди­ка­рей; ста­рал­ся бо­лее убеж­дать, чем при­нуж­дать, и тер­пе­ли­во вы­жи­дал доб­ро­воль­но­го же­ла­ния кре­стить­ся. Для де­тей он устра­и­вал шко­лы, в ко­то­рых пре­по­да­вал по им са­мим со­став­лен­ным учеб­ни­кам. На­ко­нец, кро­ме про­све­ще­ния све­том Еван­ге­лия, он обу­чал ту­зем­цев куз­неч­но­му и плот­ниц­ко­му ре­мес­лам, на­учил их при­ви­вать оспу. При этом он снис­кал сер­деч­ное рас­по­ло­же­ние к се­бе: ди­ка­ри по­лю­би­ли его. И по­ис­ти­не он был их бла­го­де­те­лем и на­став­ни­ком.

За вре­мя пре­бы­ва­ния на Сит­хе от­цом Иоан­ном бы­ла на­ча­та кни­га «За­ме­ча­ния о ко­лош­ском и ка­дьяк­ском язы­ках и от­ча­сти о про­чих на­ре­чи­ях в Рос­сий­ско-аме­ри­кан­ских вла­де­ни­ях», ко­то­рая, как и грам­ма­ти­ка але­ут­ско­го язы­ка, удо­сто­и­лась лест­ных от­зы­вов спе­ци­а­ли­стов и внес­ла мно­го но­во­го в на­у­ку.

Мно­го­лет­ний опыт в де­ле рас­про­стра­не­ния Сло­ва Бо­жия убе­дил от­ца Иоан­на в том, что при раз­бро­сан­но­сти ту­зем­ных по­се­ле­ний и все воз­рас­тав­шем чис­ле кре­ще­ных труд­но под­дер­жи­вать дух хри­сти­ан­ства у паст­вы. Для это­го бы­ла нуж­на по­сто­ян­ная про­по­ведь, что бы­ло невоз­мож­но при ма­ло­чис­лен­но­сти свя­щен­ни­ков и недо­стат­ке средств. Ре­ше­ние это­го за­ви­се­ло от выс­ше­го на­чаль­ства, сле­до­ва­тель­но, нуж­но бы­ло хло­по­тать. Кро­ме то­го, ему нуж­но бы­ло лич­но про­сить раз­ре­ше­ния на из­да­ние свя­щен­ных книг на але­ут­ском язы­ке. С этой це­лью отец Иоанн ре­шил­ся от­пра­вить­ся в Пе­тер­бург. При­няв та­кое ре­ше­ние, Иоанн взял от­пуск и, от­пра­вив су­пру­гу и де­тей на ро­ди­ну в Ир­кутск, 8 но­яб­ря 1838 го­да от­плыл с ост­ро­ва Сит­хи. Пла­ва­ние его про­дол­жа­лось око­ло вось­ми ме­ся­цев. 25 июня 1839 го­да он при­был в Пе­тер­бург.

По при­бы­тии в сто­ли­цу отец Иоанн в тот же день явил­ся в Свя­тей­ший Си­нод и сво­и­ми рас­ска­за­ми жи­во за­ин­те­ре­со­вал его чле­нов. Од­на­ко хло­по­ты в Си­но­де рас­тя­ну­лись на несколь­ко ме­ся­цев, ко­то­рые отец Иоанн не по­тра­тил на­прас­но. Он за­нял­ся сбо­ром по­жерт­во­ва­ний для рас­про­стра­не­ния и утвер­жде­ния хри­сти­ан­ства на Але­ут­ских ост­ро­вах и с этой це­лью от­пра­вил­ся в Моск­ву. В Москве он явил­ся к прео­свя­щен­но­му Фила­ре­ту, то­гдаш­не­му мит­ро­по­ли­ту Мос­ков­ско­му. Свя­ти­тель с пер­во­го взгля­да по­лю­бил тру­до­лю­би­во­го про­по­вед­ни­ка. «В этом че­ло­ве­ке есть что-то апо­столь­ское», — го­во­рил он об от­це Иоанне. Не раз в сво­бод­ное вре­мя бе­се­до­ва­ли они на­едине, и свя­ти­тель с удо­воль­стви­ем слу­шал див­ные рас­ска­зы от­ца Иоан­на о его жиз­ни сре­ди але­утов. Осе­нью отец Иоанн вер­нул­ся в Пе­тер­бург, где его жда­ло ре­ше­ние Свя­тей­ше­го Си­но­да об уве­ли­че­нии шта­та свя­щен­но- и цер­ков­но­слу­жи­те­лей в аме­ри­кан­ских вла­де­ни­ях Рос­сии. Ему так­же бы­ло раз­ре­ше­но пе­ча­тать свои пе­ре­во­ды, и, кро­ме то­го, за свои дол­го­лет­ние апо­столь­ские по­дви­ги он был на­граж­ден зва­ни­ем про­то­и­е­рея.

Но не толь­ко ра­дост­ные ве­сти жда­ли его в Пе­тер­бур­ге; из Ир­кут­ска со­об­щи­ли о кон­чине его су­пру­ги. Тяж­ко по­ра­зи­ло его это го­ре. Мит­ро­по­лит Фила­рет, уте­шая его, убеж­дал при­нять мо­на­ше­ство. Но из-за обре­ме­нен­но­сти боль­шой се­мьей и невоз­мож­но­сти в мис­си­о­нер­ских разъ­ез­дах вы­пол­нять все тре­бо­ва­ния мо­на­ше­ско­го уста­ва отец Иоанн со­гла­сил­ся не сра­зу. Ко­гда же, по хо­да­тай­ству мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та, де­ти его (а их у него бы­ло ше­сте­ро: две до­че­ри и че­ты­ре сы­на) бы­ли устро­е­ны на ка­зен­ное со­дер­жа­ние, то он, ви­дя в этом ука­за­ние Бо­жие, по­дал про­ше­ние о по­стри­же­нии в мо­на­ше­ство. По­стриг был со­вер­шен 19 но­яб­ря 1840 го­да с на­ре­че­ни­ем име­ни Ин­но­кен­тия, в честь свя­ти­те­ля Ир­кут­ско­го. На дру­гой день иеро­мо­нах Ин­но­кен­тий был воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та.

Меж­ду тем в Свя­тей­шем Си­но­де со­сто­я­лось ре­ше­ние об об­ра­зо­ва­нии но­вой епар­хии, к ко­то­рой бы­ли от­не­се­ны и Але­ут­ские ост­ро­ва. Воз­ник во­прос о на­зна­че­нии ар­хи­ерея на но­вое ме­сто. Им­пе­ра­то­ру Ни­ко­лаю Пав­ло­ви­чу был пред­став­лен спи­сок из трех из­бран­ни­ков, в чис­ле ко­то­рых был и ар­хи­манд­рит Ин­но­кен­тий. Го­су­дарь по­же­лал его ви­деть. Об­лас­кав но­во­по­став­лен­но­го ар­хи­манд­ри­та, им­пе­ра­тор ска­зал ему на про­ща­нье: «Пе­ре­дай­те мит­ро­по­ли­ту, что я же­лаю, чтобы вы бы­ли на­зна­че­ны ар­хи­ере­ем но­вой епар­хии».

По­свя­ще­ние Ин­но­кен­тия во епи­ско­па Кам­чат­ско­го, Ку­риль­ско­го и Але­ут­ско­го по­сле­до­ва­ло 15 де­каб­ря 1840 го­да в Ка­зан­ском со­бо­ре. «Я твер­до упо­ваю и ве­рую, – го­во­рил во вре­мя сво­е­го на­ре­че­ния во епи­ско­па Ин­но­кен­тий, – что Гос­подь, так дав­но пу­те­во­дя­щий ме­ня и да­ю­щий мне ныне но­вый жре­бий слу­же­ния бла­го­да­тию Сво­ею, да­ру­ет мне и но­вые си­лы к со­вер­ше­нию мо­е­го слу­же­ния. Мо­лю вас, Бо­го­из­бран­ные от­цы и пред­сто­я­те­ли су­щей на зем­ле Церк­ви! Вос­при­и­ми­те ме­ня в мо­лит­вы ва­ши и мо­ли­те Гос­по­да, да бу­дет со мною бла­го­дать и ми­лость Его все­гда». 10 ян­ва­ря 1841 го­да прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий уже вы­ехал из Пе­тер­бур­га к ме­сту сво­е­го слу­же­ния на ост­ров Сит­ху, в Но­во­ар­хан­гельск, где бы­ло на­зна­че­но его ме­сто­пре­бы­ва­ние.

Об­рат­ный путь епи­скоп Ин­но­кен­тий со­вер­шал уже через Си­бирь. По пу­ти он за­ехал в Ир­кутск. Мож­но се­бе пред­ста­вить, с ка­ким чув­ством въез­жал прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий в свой род­ной го­род и с ка­ким бла­го­го­ве­ни­ем и ра­до­стью встре­ча­ли жи­те­ли Ир­кут­ска быв­ше­го сво­е­го свя­щен­ни­ка. На­род тол­па­ми встре­чал его при въез­де, все церк­ви при­вет­ство­ва­ли ко­ло­коль­ным зво­ном. Прео­свя­щен­ный по­се­тил Бла­го­ве­щен­скую цер­ковь, где преж­де слу­жил свя­щен­ни­ком, и со­вер­шил там ли­тур­гию с бла­годар­ствен­ным мо­леб­стви­ем. Отъ­ез­жая из Ир­кут­ска, он за­ехал на ме­сто сво­е­го рож­де­ния в се­ло Ан­гин­ское, за­хо­дил в из­бу, в ко­то­рой ро­дил­ся и про­вел дет­ство, по­се­тил сво­их ста­рых зна­ко­мых и, от­слу­жив мо­ле­бен, пу­стил­ся в даль­ний путь, на­пут­ству­е­мый доб­ры­ми по­же­ла­ни­я­ми зем­ля­ков. На­ко­нец, 27 сен­тяб­ря 1841 го­да по­сле уто­ми­тель­но­го и дол­го­го пу­ти Ин­но­кен­тий бла­го­по­луч­но при­был на ост­ров Сит­ху.

Те­перь, с при­ня­ти­ем но­во­го зва­ния, круг про­све­ти­тель­ской де­я­тель­но­сти епи­ско­па Ин­но­кен­тия силь­но рас­ши­рил­ся. Он на­чал с от­кры­тия но­вых при­хо­дов, в ко­то­рых до сих пор чув­ство­вал­ся силь­ный недо­ста­ток. По­став­ляя свя­щен­ни­ков во вновь от­кры­тые при­хо­ды, прео­свя­щен­ный да­вал им са­мые по­дроб­ные на­став­ле­ния и убеж­дал их дей­ство­вать си­лой про­по­вед­ни­че­ско­го сло­ва, а не при­нуж­де­ни­ем или за­ман­чи­вы­ми обе­ща­ни­я­ми.

Об­ра­ще­ния ту­зем­цев шли так­же успеш­но и по­чти без вся­ких на­сто­я­ний мис­си­о­не­ров; на­про­тив, ис­кав­шие Кре­ще­ния под­вер­га­лись са­мо­му стро­го­му ис­пы­та­нию. Осо­бен­но уте­ши­тель­ны­ми для мис­си­о­не­ров бы­ли об­ра­ще­ния тех языч­ни­ков, ко­то­рые сначла со­про­тив­ля­лись об­ра­ще­нию, а за­тем са­ми яв­ля­лись с моль­бой о Кре­ще­нии.

В ме­стах, ре­гу­ляр­но по­се­ща­е­мых мис­си­о­не­ра­ми, на­се­ле­ние осо­бен­но рев­ност­но ис­пол­ня­ло их на­став­ле­ния. Слу­ча­ев от­па­де­ния или воз­вра­ще­ния к ша­ман­ству по­чти не бы­ва­ло, ес­ли же они про­ис­хо­ди­ли, то ско­ро окан­чи­ва­лись рас­ка­я­ни­ем и ис­прав­ле­ни­ем. Бы­ва­ли слу­чаи и чу­дес­но­го ис­це­ле­ния по­сле Кре­ще­ния. Так, од­на ста­ру­ха, бу­дучи при смер­ти, по­же­ла­ла при­нять Кре­ще­ние, но так как са­ма она хо­дить уже не мог­ла, то бы­ла при­не­се­на для та­ин­ства на но­сил­ках. По­сле Кре­ще­ния она вер­ну­лась до­мой са­мо­сто­я­тель­но, лишь опи­ра­ясь на пал­ку. Точ­но так­ же мо­ло­дой муж­чи­на, с дет­ства стра­дав­ший при­пад­ка­ми безу­мия, по­сле Кре­ще­ния со­вер­шен­но ис­це­лил­ся. Нече­го и го­во­рить, что по­доб­ные слу­чаи, сви­де­тель­ствуя о Бо­же­ствен­ной си­ле хри­сти­ан­ства, осо­бен­но спо­соб­ство­ва­ли об­ра­ще­нию ту­зем­цев. По­ми­мо про­по­ве­ди и на­став­ле­ний в За­коне Бо­жи­ем, епи­скоп Ин­но­кен­тий пред­пи­сы­вал мис­си­о­не­рам учить де­тей и всех же­ла­ю­щих гра­мо­те как на мест­ном, так и на рус­ском язы­ке, что на­се­ле­ние де­ла­ло очень охот­но, и вско­ре гра­мот­ность ту­зем­но­го на­се­ле­ния ста­ла да­же вы­ше, чем гра­мот­ность на­се­ле­ния ко­рен­ной Рос­сии.

Про­жив в Но­во­ар­хан­гель­ске око­ло се­ми ме­ся­цев, прео­свя­щен­ный от­пра­вил­ся обо­зре­вать свою епар­хию. На каж­дом ост­ро­ве, в каж­дой де­ревне при­ни­ма­ли его с ве­ли­чай­шим тор­же­ством и ра­до­стью, и ни­где не остав­лял он жи­те­лей без ар­хи­пас­тыр­ско­го на­зи­да­ния. Его епар­хия бы­ла чрез­вы­чай­но об­шир­ной и об­ни­ма­ла мно­го­чис­лен­ные на­ро­ды, жив­шие на аме­ри­кан­ском ма­те­ри­ке, Але­ут­ских и Ку­риль­ских ост­ро­вах, на Кам­чат­ке и на по­бе­ре­жье Охот­ско­го мо­ря. Так, в первую свою по­езд­ку по епар­хии он пре­одо­лел бо­лее пя­ти ты­ся­чи верст где мо­рем, а где и на со­ба­ках. Та­ких по­ез­док для обо­зре­ния епар­хии, во вре­мя ко­то­рых он ста­ра­тель­но осмат­ри­вал вновь устро­ен­ные при­хо­ды, освя­щая церк­ви, лич­но по­учал ино­род­цев Сло­ву Бо­жию и устра­и­вал, где мож­но, учи­ли­ща для де­тей, у него бы­ло три.

За свою пло­до­твор­ную мис­си­о­нер­скую де­я­тель­ность сре­ди на­ро­дов да­ле­кой окра­и­ны Рос­сии епи­скоп Ин­но­кен­тий в 1850 го­ду был воз­ве­ден в сан ар­хи­епи­ско­па.

Во вре­мя сво­их пу­те­ше­ствий по ма­те­ри­ко­вой ча­сти Рос­сии ар­хи­епи­скоп Ин­но­кен­тий бы­вал так­же и у яку­тов, и тун­гу­сов, за от­да­лен­но­стью жи­тель­ства ни­ко­гда не по­се­щав­ших­ся сво­и­ми ар­хи­пас­ты­ря­ми. Ар­хи­епи­скоп был зна­ком с эти­ми на­ро­да­ми еще с дет­ства, ко­гда стал­ки­вал­ся с ни­ми у се­бя на ро­дине, в се­ле Ан­гин­ском и в Ир­кут­ске. След­стви­ем та­ко­го по­пе­че­ния бы­ло то, что Якут­ская об­ласть бы­ла от­чис­ле­на от Ир­кут­ской епар­хии и при­со­еди­не­на к Кам­чат­ской. По этой при­чине прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий дол­жен был пе­ре­ме­нить ме­сто сво­е­го по­сто­ян­но­го жи­тель­ства и пе­ре­ехать в Си­бирь, в го­род Якутск.

Но­вые мис­си­о­нер­ские тру­ды пред­сто­я­ли здесь ар­хи­епи­ско­пу Ин­но­кен­тию. Яку­ты, при­ни­мая Кре­ще­ние, глав­ным об­ра­зом, из-за по­дар­ков и неко­то­рых льгот, оста­ва­лись по­чти в пол­ном неве­де­нии хри­сти­ан­ства и, вслед­ствие ред­ко­го по­се­ще­ния их свя­щен­ни­ка­ми, ча­сто со­хра­ня­ли преж­ние язы­че­ские ве­ро­ва­ния и обы­чаи. Вер­ный сво­им прин­ци­пам, ар­хи­епи­скоп Ин­но­кен­тий немед­лен­но при­нял­ся за про­све­ще­ние стра­ны, от­кры­вая хра­мы и ча­сов­ни, пе­ре­во­дя на якут­ский язык свя­щен­ные и бо­го­слу­жеб­ные кни­ги, для че­го им бы­ла ор­га­ни­зо­ва­на спе­ци­аль­ная ко­мис­сия. Несмот­ря на труд­но­сти это­го пе­ре­во­да, ко­мис­сия успеш­но спра­ви­лась со сво­ей за­да­чей, и 19 июля 1859 го­да в Якут­ском Тро­иц­ком со­бо­ре впер­вые бы­ло со­вер­ше­но бо­го­слу­же­ние на якут­ском язы­ке. Прео­свя­щен­ный сам слу­жил мо­ле­бен и чи­тал Еван­ге­лие. Яку­тов до то­го тро­ну­ло это со­бы­тие, что стар­ши­ны их от ли­ца всех сво­их со­бра­тьев пред­ста­ви­ли вла­ды­ке Ин­но­кен­тию прось­бу, чтобы день этот на­все­гда стал празд­нич­ным. Кро­ме это­го, ве­лась ра­бо­та по пе­ре­во­ду свя­щен­ных и бо­го­слу­жеб­ных книг и на тун­гус­ский язык.

Несмот­ря на свои уже пре­клон­ные ле­та, ар­хи­епи­скоп по­чти по­сто­ян­но пред­при­ни­мал пу­те­ше­ствия по сво­ей еще бо­лее рас­ши­рив­шей­ся епар­хии, ча­сто под­вер­гая се­бя раз­но­го ро­да ли­ше­ни­ям и опас­но­стям. В од­но из та­ких пу­те­ше­ствий, на­хо­дясь в Аян­ском пор­ту, он ед­ва не был взят в плен ан­гли­ча­на­ми, ко­то­рые в свя­зи с Крым­ской вой­ной на­па­ли на рос­сий­ские даль­не­во­сточ­ные вла­де­ния. Прео­свя­щен­ный убе­дил ан­гли­чан не брать его в плен, так как поль­зы им от это­го не бу­дет, что, при­нуж­ден­ные кор­мить его, они по­не­сут толь­ко ущерб. Ан­гли­чане не толь­ко оста­ви­ли его в по­кое, но да­же осво­бо­ди­ли за­хва­чен­но­го ими ра­нее од­но­го свя­щен­ни­ка.

Мис­си­о­нер­ское рве­ние ар­хи­епи­ско­па Ин­но­кен­тия про­сти­ра­лось и на бо­лее от­да­лен­ные на­ро­ды, жив­шие по Аму­ру и да­же за гра­ни­цей с Ки­та­ем. Как че­ло­век, пре­дан­ный сво­ей Ро­дине, близ­ко при­ни­мав­ший к серд­цу ее ин­те­ре­сы и ра­де­ю­щий о ее ве­ли­чии, он про­яв­лял боль­шую за­бо­ту о бла­го­при­ят­ном для Рос­сии раз­ре­ше­нии амур­ско­го во­про­са. С этой це­лью он сам пред­при­нял пу­те­ше­ствие по Аму­ру и со­ста­вил по­дроб­ную за­пис­ку «Нечто об Аму­ре», в ко­то­рой на ос­но­ва­нии лич­ных на­блю­де­ний и опро­сов обос­но­вал воз­мож­ность на­ви­га­ции по Аму­ру и за­се­ле­ния его бе­ре­гов. Со­дей­ствие ар­хи­епи­ско­па Ин­но­кен­тия при­со­еди­не­нию Аму­ра к Рос­сии бы­ло оце­не­но очень вы­со­ко: в его честь был на­зван го­род Бла­го­ве­щенск – в па­мять на­ча­ла его свя­щен­но­слу­же­ния в Бла­го­ве­щен­ской церк­ви Ир­кут­ска.

В кон­це июня 1857 го­да ар­хи­епи­скоп Ин­но­кен­тий был вы­зван в Пе­тер­бург для при­сут­ствия в Свя­тей­шем Си­но­де. Его уча­стие в ра­бо­те выс­ше­го ор­га­на цер­ков­но­го управ­ле­ния по­мог­ло бла­го­по­луч­но раз­ре­шить во­прос об от­кры­тии ви­ка­ри­ат­ства на Сит­хе и в Якут­ске. Ка­фед­ру ре­ше­но бы­ло пе­ре­ве­сти в Бла­го­ве­щенск.

Вер­нув­шись из Пе­тер­бур­га, прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий пе­ре­се­лил­ся в Бла­го­ве­щенск, где так же неуто­ми­мо, так же рев­ност­но про­дол­жал де­ло сво­е­го слу­же­ния, неусып­но за­бо­тясь о под­дер­жа­нии пра­во­сла­вия в епар­хии. От­сю­да он так­же пред­при­ни­мал ча­стые пу­те­ше­ствия по Аму­ру и по дру­гим об­ла­стям для лич­но­го над­зо­ра и на­став­ле­ния но­во­об­ра­щен­ных. Но пре­клон­ные ле­та и пло­хое здо­ро­вье за­став­ля­ли его за­ду­мы­вать­ся об от­дох­но­ве­нии. Но не к по­кою от тру­дов, а к но­вой де­я­тель­но­сти го­то­вил ар­хи­епи­ско­па Ин­но­кен­тия Про­мы­сел Бо­жий. В 1867 го­ду скон­чал­ся Мос­ков­ский мит­ро­по­лит Фила­рет, и на ме­сто по­чив­ше­го был на­зна­чен ар­хи­епи­скоп Ин­но­кен­тий. Сам прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий был по­ра­жен этой ве­стью бо­лее всех. Про­чи­тав де­пе­шу, он из­ме­нил­ся в ли­це и несколь­ко ми­нут был в раз­ду­мье. За­тем це­лый день оста­вал­ся один, а но­чью дол­го и усерд­но мо­лил­ся, стоя на ко­ле­нях. Ди­вил­ся он соб­ствен­ной судь­бе: сын бед­но­го сель­ско­го по­но­ма­ря, ко­то­ро­му во вре­мя оно и в по­но­ма­ри, на ме­сто от­ца, невоз­мож­но бы­ло по­пасть, де­ла­ет­ся пре­ем­ни­ком ве­ли­ко­го ар­хи­пас­ты­ря, од­ним из пер­вых иерар­хов Рус­ской Церк­ви – мит­ро­по­ли­том Мос­ков­ским!

С глу­бо­ким сми­ре­ни­ем при­нял прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий но­вое свое на­зна­че­ние и стал со­би­рать­ся в путь. Из­лишне го­во­рить, с ка­ким чув­ством ра­до­сти и бла­го­го­ве­ния встре­ча­ли его жи­те­ли си­бир­ских го­ро­дов, через ко­то­рые ему при­хо­ди­лось про­ез­жать по пу­ти в Моск­ву. В пер­вый раз на сво­ем ве­ку ви­де­ли они мит­ро­по­ли­та. С осо­бой тор­же­ствен­но­стью при­вет­ство­ва­ли мит­ро­по­ли­та Ин­но­кен­тия в его род­ном Ир­кут­ске, где из-за рас­пу­ти­цы он про­был до­воль­но дол­го и несколь­ко раз со­вер­шал ли­тур­гию в со­слу­же­нии с дру­ги­ми ар­хи­ере­я­ми.

На­ко­нец 25 мая 1868 го­да, ве­че­ром, огла­сив­ший всю Моск­ву ко­ло­коль­ный звон воз­ве­стил о при­бы­тии в сто­ли­цу ее но­во­го ар­хи­пас­ты­ря. На дру­гой день вы­со­ко­прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий, мит­ро­по­лит Мос­ков­ский и Ко­ло­мен­ский, всту­пил в Боль­шой Успен­ский со­бор, на сту­пе­нях ко­то­ро­го про­из­нес речь, ис­пол­нен­ную ис­тин­но­го сми­ре­ния. «Кто я, – го­во­рил он, – дер­за­ю­щий вос­при­ять и сло­во и власть мо­их пред­ше­ствен­ни­ков? Уче­ник от­да­лен­ней­ше­го вре­ме­ни, от­да­лен­ней­ше­го края и в от­да­лен­ной стране про­вед­ший бо­лее по­ло­ви­ны сво­ей жиз­ни; не бо­лее как сми­рен­ный де­ла­тель на ни­ве Хри­сто­вой, учи­тель мла­ден­цев и мла­ден­че­ству­ю­щих в ве­ре».

С та­ким сми­ре­ни­ем всту­пал прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий в но­вое свое слу­же­ние. Ему бы­ло уже бо­лее се­ми­де­ся­ти лет, он был удру­чен бо­лез­нью, по­чти слеп, но все-та­ки был пре­ис­пол­нен сил и рве­ния к де­я­тель­но­сти. За но­вы­ми за­бо­та­ми он не за­бы­вал сво­е­го мис­си­о­нер­ско­го при­зва­ния. С це­лью про­по­ве­ди Еван­ге­лия на окра­и­нах Рос­сии им бы­ло учре­жде­но мис­си­о­нер­ское об­ще­ство. От­кры­тое в Москве в ян­ва­ре 1870 го­да, оно встре­ти­ло боль­шое со­чув­ствие во всех угол­ках Рос­сии. Во мно­гих епар­хи­ях бы­ли от­кры­ты со­от­вет­ству­ю­щие ко­ми­те­ты. Но глав­ной его за­бо­той оста­ва­лось на­став­ле­ние на­ро­да в ис­ти­нах хри­сти­ан­ской ве­ры и нрав­ствен­но­сти.

31 мар­та/13 ап­ре­ля – Пре­став­ле­ние

Од­на­ко сре­ди всех пас­тыр­ских тру­дов и за­бот ста­рость, неду­ги те­лес­ные да­ва­ли о се­бе знать. Мит­ро­по­лит два­жды хо­да­тай­ство­вал об уволь­не­нии на по­кой, од­на­ко прось­бы его бы­ли от­кло­не­ны. С неко­то­ро­го вре­ме­ни ему при­шлось от­ка­зать­ся от по­ез­док по епар­хии, ко­то­рые те­перь за него со­вер­ша­ли его ви­ка­рии. С се­ре­ди­ны 1878 го­да мит­ро­по­лит Ин­но­кен­тий по­чти непре­рыв­но хво­рал и да­же от­ме­нил в кон­це это­го го­да по­езд­ку в Пе­тер­бург для при­сут­ствия в Свя­тей­шем Си­но­де. На Страст­ной неде­ле, по­чув­ство­вав при­бли­же­ние кон­чи­ны, он по­про­сил се­бя по­со­бо­ро­вать. По­след­ний раз при­об­щал­ся в Ве­ли­кий чет­верг. 30 мар­та 1879 го­да он по­тре­бо­вал к се­бе прео­свя­щен­но­го Ам­вро­сия (позд­нее епи­ско­па Харь­ков­ско­го) для чте­ния ка­но­на на ис­ход ду­ши, а 31 мар­та в 2 ча­са но­чи его не ста­ло.

«Дай­те знать, – го­во­рил, уми­рая, прео­свя­щен­ный, – чтобы при по­гре­бе­нии мо­ем ре­чей не бы­ло, в них мно­го по­хвал. А про­по­ведь по мне ска­жи­те, она мо­жет иметь на­зи­да­ние, и вот текст для нее: от Гос­по­да сто­пы че­ло­ве­ку ис­прав­ля­ют­ся (Пс.36,23)».

На дру­гой день в один­на­дцать ча­сов утра ко­ло­кол Ива­на Ве­ли­ко­го воз­ве­стил моск­ви­чам о кон­чине их свя­ти­те­ля, а 5 ап­ре­ля те­ло по­чив­ше­го бы­ло пре­да­но зем­ле ря­дом с мо­ги­лой мит­ро­по­ли­та Фила­ре­та в Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ре.

23 сен­тяб­ря/6 ок­тяб­ря – Про­слав­ле­ние

Не остав­ля­ет Гос­подь Сво­их пра­вед­ни­ков и, преду­го­тов­ляя им ме­сто в Цар­ствии Небес­ном, за­бо­тит­ся о их про­слав­ле­нии сре­ди вер­ных чад Сво­их под омо­фо­ром зем­ной Церк­ви. В мар­те 1974 го­да на за­се­да­нии Свя­тей­ше­го Си­но­да Пра­во­слав­ной Церк­ви в Аме­ри­ке был под­нят во­прос о ка­но­ни­за­ции прис­но­па­мят­но­го про­све­ти­те­ля Аляс­ки мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го и Ко­ло­мен­ско­го Ин­но­кен­тия (Ве­ни­а­ми­но­ва). 8 мая то­го же го­да аме­ри­кан­ские иерар­хи об­ра­ти­лись к Ма­те­ри-Церк­ви в Моск­ву с прось­бой изу­чить во­прос о воз­мож­ной ка­но­ни­за­ции мит­ро­по­ли­та Ин­но­кен­тия, ес­ли на то из­во­лит­ся Ду­ху Свя­то­му и Свя­щен­но­му Си­но­ду Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Три го­да ушло на изу­че­ние бе­реж­но со­бран­ных в США и на ро­дине свя­ти­те­ля сви­де­тельств о его жиз­ни и рав­ноап­о­столь­ных тру­дах. А 23 сен­тяб­ря (6 ок­тяб­ря по но­во­му сти­лю) 1977 го­да Свя­щен­ный Си­нод Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви, воз­дав сла­ву и хва­лу Гос­по­ду, опре­де­лил: прис­но­па­мят­но­го мит­ро­по­ли­та Ин­но­кен­тия, свя­ти­те­ля Мос­ков­ско­го и апо­сто­ла Аме­ри­ки и Си­би­ри, при­чис­лить к ли­ку свя­тых, бла­го­да­тию Бо­жи­ею про­слав­ля­е­мых, и со­вер­шать его па­мять два­жды в год – 31 мар­та, в день бла­жен­ной кон­чи­ны, и 23 сен­тяб­ря – в день его про­слав­ле­ния. 10 июня па­мять свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия празд­ну­ет­ся вме­сте со все­ми Си­бир­ски­ми свя­ты­ми, про­слав­лен­ны­ми в 1984 го­ду

• < Назад
• Вперёд >