9 Декабря 2018 ВОСКРЕСЕНЬЕ Неделя 28-я по Пятидесятнице Рождественский пост Постный календарь. Глас 3-й

9 Декабря 2018 года в Богородице-Рождественском храме района Аблакетка состоялось Воскресное    Богослужение посвященное в честь и  память

Прп. Али́пия Столпника (640); Освящение церкви вмч. Гео́ргия Победоносца в Киеве (1051–1054); свт. Инноке́нтия (Кульчицкого), епископа Иркутского (1731).

Прп. Иа́кова отшельника, Сирийского (457); прп. Стилиа́на Пафлагонского (V–VI).

Сщмчч. Николая Замараева, Иоа́нна Виноградова, Гео́ргия Колоколова, Наза́рия Грибкова, Васи́лия Агафоникова, Васи́лия Колосова, Илии́ Зачатейского, Васи́лия Студницына, Дании́ла Мещанинова, Михаила Зеленцовского, пресвитеров, прмч. Ти́хона (Бузова), архимандрита (1937), мч. Петра Царапкина(после 1937).

Про­слав­лен­ный во свя­тых, див­ный в чу­де­сах, чти­мый ближ­ни­ми и даль­ни­ми, чу­до­тво­рец Ин­но­кен­тий, пер­вый епи­скоп Ир­кут­ский, ро­дил­ся в кон­це XVII ве­ка в Ма­ло­рос­сии, в Чер­ни­гов­ской гу­бер­нии. По пре­да­нию, ро­дил­ся он в се­мье свя­щен­ни­ка Коль­чиц­ко­го (или Куль­чиц­ко­го), по­том­ка древ­не­го поль­ско­го ро­да. Фа­ми­лию эту вме­сте с дво­рян­ским до­сто­ин­ством пра­щу­ры бу­ду­ще­го свя­ти­те­ля по­лу­чи­ли от поль­ско­го ко­ро­ля Бо­ле­сла­ва Храб­ро­го. При Кре­ще­нии маль­чи­ка на­рек­ли Иоан­ном и вос­пи­ты­ва­ли его в ду­хе бла­го­че­стия.

По­лу­чив на­чаль­ное об­ра­зо­ва­ние до­ма, он про­дол­жил обу­че­ние в Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Учил­ся Иван очень хо­ро­шо, каж­дый пред­мет изу­чал ос­но­ва­тель­но, и не бы­ло ни од­ной дис­ци­пли­ны, ко­то­рую бы он не осво­ил с успе­хом. С осо­бен­ным при­ле­жа­ни­ем он за­ни­мал­ся сло­вес­но­стью, на­де­ясь впо­след­ствии под­ви­зать­ся в про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия. Ко вре­ме­ни окон­ча­ния ака­де­мии Иван был по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Ин­но­кен­тий. Из­бран­ник Бо­жий при­нял по­стриг в Ан­то­ни­е­вой пе­ще­ре, под Ки­е­вом.

По окон­ча­нии ака­де­мии, при­мер­но в 1706–1708 го­дах, бла­го­че­сти­вый инок был за­тре­бо­ван в Моск­ву на долж­ность учи­те­ля и пре­фек­та в Сла­вя­но-Гре­ко-Ла­тин­скую ака­де­мию, а от­сю­да взят в Санкт-Пе­тер­бург, где в то вре­мя толь­ко ос­но­вы­вал­ся Нев­ский мо­на­стырь, бу­ду­щая Лав­ра, чтобы по­слу­жить здесь при­ме­ром доб­ро­го ино­че­ско­го жи­тия.

По­яв­ле­ние об­ра­зо­ван­но­го бла­го­че­сти­во­го ино­ка ста­ло за­мет­но на об­щем фоне под­ви­зав­ших­ся, и мо­ло­дой мо­нах ско­ро об­ра­тил на се­бя вни­ма­ние им­пе­ра­то­ра Пет­ра I. Опи­ра­ясь на мне­ние Си­бир­ско­го мит­ро­по­ли­та Фило­фея (Ле­щин­ско­го), го­су­дарь утвер­дил­ся в сво­ем же­ла­нии об­ра­зо­вать в Пе­кине Рус­скую пра­во­слав­ную ду­хов­ную мис­сию, ко­то­рую по пла­ну ца­ря дол­жен был воз­гла­вить епи­скоп. Мит­ро­по­лит ре­ко­мен­до­вал на эту долж­ность иеро­мо­на­ха Ин­но­кен­тия, му­жа, вполне до­стой­но­го ца­ре­ва до­ве­рия.

На тре­тьей сед­ми­це Ве­ли­ко­го по­ста, 5 мар­та 1721 го­да, в вос­кре­се­нье, в Алек­сан­дро-Нев­ском Тро­иц­ком со­бо­ре за ли­тур­ги­ей бы­ла со­вер­ше­на хи­ро­то­ния иеро­мо­на­ха Ин­но­кен­тия во епи­ско­па. Та­ин­ство в при­сут­ствии все­рос­сий­ско­го са­мо­держ­ца свер­ши­ли чле­ны Свя­тей­ше­го Си­но­да мит­ро­по­лит Ря­зан­ский Сте­фан (Явор­ский) и Нов­го­род­ский ар­хи­епи­скоп Фе­о­фан (Про­ко­по­вич).

Сра­зу по Па­схе, на Свет­лой сед­ми­це, вла­ды­ка Ин­но­кен­тий, на­ре­чен­ный епи­ско­пом Бель­ским, вы­ехал из Санкт-Пе­тер­бур­га в стра­ну неве­до­мых хи­нов. Его со­про­вож­да­ли два иеро­мо­на­ха, иеро­ди­а­кон и пять пев­чих с тре­мя слу­жи­те­ля­ми. Год без ма­ло­го до­би­ра­лись они до Ир­кут­ска, от­ту­да дви­ну­лись даль­ше, за Бай­кал, и оста­но­ви­лись в по­гра­нич­ном с Ки­та­ем Се­лен­гин­ске. Здесь мис­сии пред­сто­я­ло до­жи­дать­ся ре­ше­ния пе­кин­ских чи­нов­ни­ков о пра­ве на въезд.

В то вре­мя в Пе­кине неожи­дан­но боль­шое вли­я­ние при­об­ре­ли иезу­и­ты, ко­то­рые под раз­лич­ны­ми пред­ло­га­ми скло­ня­ли мест­ных чи­нов­ни­ков укло­нять­ся от при­ня­тия рус­ско­го епи­ско­па. И по­вод для от­ка­за был най­ден. В пись­ме с прось­бой о раз­ре­ше­нии на въезд вла­ды­ка Ин­но­кен­тий был на­зван «богдо» – то есть «ве­ли­кий», а у ки­тай­цев та­кое об­ра­ще­ние бы­ло при­ня­то толь­ко к им­пе­ра­то­ру, и по­то­му-де двум ве­ли­ким осо­бам быть од­новре­мен­но в Ки­тае невоз­мож­но.

В ожи­да­нии но­вых ука­за­ний из Свя­тей­ше­го Си­но­да епи­скоп Ин­но­кен­тий оста­вал­ся в Се­лен­гин­ске без­вы­езд­но три го­да. Скорб­на бы­ла жизнь свя­ти­те­ля. Не по­лу­чая жа­ло­ва­ния, а на­зна­че­но ему бы­ло 1500 руб­лей в год, он со­дер­жал се­бя и сви­ту по­да­я­ни­я­ми доб­ро­хо­тов. Чтобы не уме­реть с го­ло­ду, мис­сия до­бы­ва­ла се­бе про­пи­та­ние ры­бо­лов­ством или на­ни­ма­лась на ра­бо­ты к мест­ным хо­зя­е­вам и тем кор­ми­лась. По­но­шен­ное пла­тье вла­ды­ка чи­нил се­бе сам. Уте­ше­ние на­хо­дил в мо­лит­вах и бо­го­слу­же­ни­ях, ко­то­рые со­вер­шал в ста­ром се­лен­гин­ском со­бо­ре.

«Где мне гла­ву пре­кло­ни­ти и про­чее жи­тия мо­е­го вре­мя окон­ча­ти Свя­тей­ший Пра­ви­тель­ствен­ный Си­нод за­бла­го­рас­су­дит? – пи­сал он в Си­нод. – Про­шу по­кор­но о ми­ло­сти­вом ука­зе, что мне де­лать: си­деть ли в Се­лен­гин­ске и ждать то­го, че­го не ве­даю, или воз­вра­тить­ся на­зад... по­не­же и ли­сы яз­ви­ны имут на по­чи­нок, я же по сие вре­мя не имам, где гла­вы при­к­ло­ни­ти. Ски­та­юсь бо со дво­ра на двор и из до­му в дом пе­ре­хо­дя­щи».

Кое-как при­стро­ил­ся вла­ды­ка со сви­той жить на да­че Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря. А чтобы не да­ром есть мо­на­стыр­ский хлеб, он и его диа­кон пи­са­ли для хра­ма ико­ны.

Не без Про­мыс­ла Бо­жия от­ка­за­ли ки­тай­цы во въез­де вла­ды­ке. Вы­нуж­ден­ное его «си­де­ние» в Се­лен­гин­ске ока­за­лось весь­ма важ­ным для про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия сре­ди мест­ных мон­голь­ских пле­мен. Ис­поль­зуя свое ар­хи­ерей­ское пра­во ру­ко­по­ла­гать в свя­щен­ный сан, свя­ти­тель тем са­мым вос­пол­нял недо­ста­ток ду­хо­вен­ства за Бай­ка­лом и из­бав­лял став­лен­ни­ков от да­ле­кой по­езд­ки для при­ня­тия са­на в сто­ли­цу Си­би­ри – То­больск.

Лишь в мар­те 1725 го­да по­лу­чил вла­ды­ка Ин­но­кен­тий по­ве­ле­ние пе­ре­се­лить­ся в Ир­кут­ский Воз­не­сен­ский мо­на­стырь и оста­вать­ся там впредь до но­вых пред­пи­са­ний. Управ­лял мо­на­сты­рем в от­сут­ствие ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния Плат­ков­ско­го игу­мен Па­хо­мий. Он от­вел вы­со­ко­му го­стю и его сви­те по­ме­ще­ние на во­сточ­ной сто­роне оби­те­ли, на бе­ре­гу Ан­га­ры. Здесь же, на мо­на­стыр­ских зем­лях, им вы­де­ли­ли участ­ки под ого­род, и та­ким об­ра­зом жизнь об­ре­ла некую ста­биль­ность, осо­бен­но ле­том, ко­гда нуж­но бы­ло за­ни­мать­ся ого­род­ни­че­ством. Узнав о жи­тель­стве в мо­на­сты­ре епи­ско­па, в по­ис­ках ду­хов­но­го уте­ше­ния к нему ста­ли сте­кать­ся лю­ди. Осо­бен­но стре­ми­лись к вла­ды­ке де­ти и ино­род­цы.

В тот же год скон­чал­ся им­пе­ра­тор Петр I. Вдо­ва и на­след­ни­ца пре­сто­ла Ека­те­ри­на I на­зна­чи­ла чрез­вы­чай­ным по­слом в Ки­тай гра­фа Сав­ву Вла­ди­сла­во­ви­ча Ра­гу­зин­ско­го и обя­за­ла его взять с со­бой в Пе­кин епи­ско­па Ин­но­кен­тия, ес­ли, ко­неч­но, ки­тай­цы со­гла­сят­ся.

В Ир­кутск Ра­гу­зин­ский при­был 5 ап­ре­ля 1726 го­да. Встре­тив­шись с вла­ды­кой, он пред­ло­жил ему воз­вра­тить­ся в Се­лен­гинск и там ждать его, а сам за­дер­жал­ся в Ир­кут­ске для необ­хо­ди­мых до­рож­ных при­го­тов­ле­ний. В это вре­мя в Ир­кутск из Моск­вы вер­нул­ся ар­хи­манд­рит Ан­то­ний Плат­ков­ский, ра­нее уже бы­вав­ший в Пе­кине с по­слом Из­май­ло­вым. Очень ему хо­те­лось быть на­чаль­ни­ком та­мош­ней мис­сии, и он по­ста­рал­ся рас­по­ло­жить к се­бе гра­фа Ра­гу­зин­ско­го. Всю лов­кость, хит­рость, услуж­ли­вость и хле­бо­соль­ство, да­же на­ве­ты и ху­лу на епи­ско­па Ин­но­кен­тия, по­ста­рал­ся упо­тре­бить ар­хи­манд­рит Ан­то­ний. След­стви­ем этих ма­нев­ров ар­хи­манд­ри­та бы­ло пись­мо посла Ра­гу­зин­ско­го в Пе­тер­бург, в ко­то­ром го­во­ри­лось, что он не на­де­ет­ся на то, что ки­тай­цы при­мут вла­ды­ку, а по­то­му на­хо­дит спо­соб­ным к долж­но­сти на­чаль­ни­ка мис­сии ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния Плат­ков­ско­го. Пись­мо бы­ло от­прав­ле­но с на­роч­ным в Пе­тер­бург и там при­ня­то без про­вер­ки. В мар­те сле­ду­ю­ще­го го­да свя­ти­тель Ин­но­кен­тий по­лу­чил но­вый указ – опять пе­ре­се­лить­ся в Воз­не­сен­ский мо­на­стырь. На­чаль­ни­ком мис­сии в Пе­кине был на­зна­чен ар­хи­манд­рит Ан­то­ний Плат­ков­ский.

Толь­ко вла­ды­ка успел устро­ить­ся в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре, как из Пе­тер­бур­га при­шло но­вое вы­со­чай­шее по­ве­ле­ние: быть ему са­мо­сто­я­тель­ным епи­ско­пом Ир­кут­ским и Нер­чин­ским. Этим ре­ше­ни­ем бы­ла об­ра­зо­ва­на но­вая ка­фед­ра, и с прео­свя­щен­но­го Ин­но­кен­тия на­ча­лось са­мо­сто­я­тель­ное сто­ло­ва­ние ир­кут­ских епи­ско­пов.

Во­дво­рив­шись на но­вом ме­сте, вла­ды­ка Ин­но­кен­тий столк­нул­ся с те­ми же про­бле­ма­ми, что и в Се­лен­гин­ске. По-преж­не­му не на что бы­ло жить, все так же не бы­ло кры­ши над го­ло­вой. Кон­си­сто­рия от­ка­за­лась пла­тить ему жа­ло­ва­ние на том ос­но­ва­нии, что на­зна­че­но оно бы­ло яко­бы для про­жи­ва­ния в Ки­тае, а не в Ир­кут­ске. В то вре­мя Ир­кутск еще не раз­рос­ся до пре­де­лов Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря, и вла­ды­ке при­хо­ди­лось ча­сто пу­те­ше­ство­вать по пло­хой до­ро­ге в го­род и об­рат­но. Бу­дучи не очень здо­ро­вым че­ло­ве­ком и тя­же­ло пе­ре­но­ся пе­ре­ез­ды, он про­сил граж­дан Ир­кут­ска дать ему на вре­мя по­ме­ще­ние. Не на­шлось сре­ди ир­ку­тян то­го, кто бы при­нял в свой дом бу­ду­ще­го мо­лит­вен­ни­ка и за­ступ­ни­ка пред пре­сто­лом Бо­жи­им за всю ир­кут­скую паст­ву. На­ко­нец, в 1828 го­ду про­вин­ци­аль­ная кан­це­ля­рия сжа­ли­лась над вла­ды­кой и от­ве­ла ему дом бо­яр­ско­го сы­на Ди­мит­рия Еле­зо­ва. Те­перь на этом ме­сте в па­мять жи­тель­ства здесь свя­ти­те­ля воз­двиг­ну­та ка­мен­ная ча­сов­ня.

Немно­гим бо­лее че­ты­рех лет окорм­лял он ир­кут­скую паст­ву, но и это ко­рот­кое по че­ло­ве­че­ским мер­кам вре­мя упо­тре­бил он с ве­ли­кой поль­зой для спа­се­ния. Как бы­ло уже ска­за­но, вла­ды­ка Ин­но­кен­тий не от­ли­чал­ся кре­по­стью здо­ро­вья, осо­бен­но стра­дал го­лов­ны­ми бо­ля­ми, но по­дви­гов сво­их, ни мо­лит­вен­но­го, ни сми­ре­ния пло­ти, не остав­лял. На те­ле он но­сил вла­ся­ни­цу, по­верх ко­то­рой все­гда был под­ряс­ник из шку­ры ло­ся и ко­жа­ный с же­лез­ной пряж­кой по­яс. Мо­лить­ся свя­ти­тель лю­бил в пе­ще­ре за мо­на­стыр­ской огра­дой, ко­то­рую вы­ко­пал ос­но­ва­тель Воз­не­сен­ской оби­те­ли ста­рец Ге­ра­сим. Еще был у свя­ти­те­ля обы­чай об­хо­дить по но­чам Воз­не­сен­ский храм и мо­лить­ся на него с че­ты­рех сто­рон.

Очень лю­бил вла­ды­ка де­лать что-ли­бо сво­и­ми ру­ка­ми. Днем по­мо­гал тя­нуть се­ти тем, кто был на ры­бо­лов­ном по­слу­ша­нии, а по но­чам шил для уче­ни­ков обувь (чар­ки). Сво­и­ми ру­ка­ми по­са­дил в мо­на­сты­ре два кед­ра.

Пас­тырь доб­рый не толь­ко ру­ка­ми тру­дил­ся, но и ни на мгно­ве­ние не остав­лял глав­но­го де­ла – про­по­ве­ди Сло­ва Бо­жия. Языч­ни­ков, во мно­же­стве про­жи­вав­ших во­круг Ир­кут­ска, он об­ра­щал к Свя­той Церк­ви не толь­ко се­мья­ми, но и це­лы­ми стой­би­ща­ми. Так, из но­во­кре­ще­ных бу­рят об­ра­зо­ва­лось це­лое по­се­ле­ние Ясач­ное.

Физи­че­ские немо­щи не мог­ли оста­но­вить его неис­ся­ка­е­мой люб­ви к Бо­гу, ко­то­рой он спе­шил по­де­лить­ся со все­ми. Сле­до­ва­ние за Хри­стом бы­ло для него не про­сто при­зы­вом, но смыс­лом жиз­ни. Этим прин­ци­пом ру­ко­вод­ство­вал­ся он в каж­дом де­ле. Шил ли чар­ки, учил ли бу­рят, воз­во­дил ли храм, он все­гда пе­ред со­бой имел об­раз Спа­си­те­ля на­ше­го Иису­са Хри­ста.

Над­ле­жа­ло ему по долж­но­сти тво­рить суд, и ни­ко­гда не пе­ре­кла­ды­вал он на дру­гих это непри­ят­ное де­ло. Все­гда ре­шал сам, вхо­дил во все об­сто­я­тель­ства де­ла, быст­ро при­ни­мал ре­ше­ния, по­кры­вая лю­бо­вью стро­гую прав­ду за­ко­на.

При всех небла­го­при­ят­ных усло­ви­ях со­об­ще­ния с го­ро­дом в его прав­ле­ние по­чти пол­но­стью за­кон­чи­лось стро­и­тель­ство ка­фед­раль­но­го Бо­го­яв­лен­ско­го со­бо­ра. При Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре еще ар­хи­манд­ри­том Плат­ков­ским бы­ла устро­е­на мон­голь­ская шко­ла. Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий не толь­ко под­дер­жал это по­лез­ное для края на­чи­на­ние, но от­крыл еще сла­вя­но-рус­скую шко­лу для всех со­сло­вий.

Пер­вый Ир­кут­ский епи­скоп ис­хо­да­тай­ство­вал из го­су­да­ре­вой каз­ны со­дер­жа­ние для сво­их пре­ем­ни­ков и сред­ства на со­ору­же­ние ар­хи­ерей­ско­го до­ма. Им же бы­ли опре­де­ле­ны гра­ни­цы епар­хии.

От тру­дов пра­вед­ных лю­бил вла­ды­ка от­дох­нуть в неболь­шом се­ле­нии Ма­лая Елан­ка в пят­на­дца­ти вер­стах от Воз­не­сен­ской оби­те­ли. Здесь жи­ли на­прав­лен­ные из мо­на­сты­ря на поле­вые ра­бо­ты по­слуш­ни­ки, мо­на­хи и кре­стьяне. По­мо­гая в буд­ние дни «труж­да­ю­щим­ся и обре­ме­нен­ным», он сле­дил за тем, чтобы в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни ни­ка­кие за­бо­ты не от­вле­ка­ли бы их от служ­бы Бо­жи­ей. В са­мой Ма­лой Елан­ке бы­ла ор­га­ни­зо­ва­на ча­сов­ня, и вла­ды­ка не раз пред­ска­зы­вал, что со вре­ме­нем на ме­сте ее бу­дет воз­ве­ден храм. Про­ро­че­ство это ис­пол­ни­лось в кон­це XIX ве­ка. При жиз­ни вла­ды­ка не раз еще по­ра­жал совре­мен­ни­ков сво­ей ду­хов­ной про­зор­ли­во­стью.

Как-то на день Ки­рил­ла, пат­ри­ар­ха Алек­сан­дрий­ско­го (9 июня), жи­те­ли се­ле­ния Фек­ско­го про­си­ли вла­ды­ку от­слу­жить у них Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. «Хо­ро­шо, – от­ве­тил вла­ды­ка, – от­слу­жим. Но толь­ко впе­ред съез­дим по ле­ту, а на­зад по зи­ме». В тот мо­мент се­ляне не по­ня­ли смыс­ла его слов, но на сле­ду­ю­щий по­сле ли­тур­гии день вы­пал та­кой снег, что вла­ды­ке при­шлось воз­вра­щать­ся в са­нях.

Был и дру­гой уди­ви­тель­ный слу­чай, утвер­див­ший всех в том, что вла­ды­ка был под­лин­но со­су­дом из­бран­ным, ис­пол­нен­ным Ду­ха Свя­та. Од­на­жды при со­вер­ше­нии крест­но­го хо­да во­круг го­ро­да на­чал­ся ли­вень, и все про­мок­ли до нит­ки. И толь­ко свя­ти­тель­ских одежд не кос­ну­лась ни од­на кап­ля!

Та­кие про­яв­ле­ния на нем Бо­жи­ей бла­го­да­ти стя­жа­ли ему еще при жиз­ни лю­бовь и ува­же­ние паст­вы, а по кон­чине ста­ли ос­но­ва­ни­ем к бла­го­го­вей­но­му по­чи­та­нию его па­мя­ти.

Очень лю­бил свя­ти­тель Ин­но­кен­тий слу­жить Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. До по­след­них дней сво­ей жиз­ни ста­рал­ся он не упус­кать воз­мож­но­сти здесь, на зем­ле, со­еди­нить­ся со Хри­стом. В по­след­ний раз со­вер­шал он Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию в день По­кро­ва Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и за­тем в вос­крес­ный день 3 ок­тяб­ря. По­сле это­го немо­щи че­ло­ве­че­ские при­ко­ва­ли вла­ды­ку к од­ру. Бо­лезнь то уси­ли­ва­лась, то от­пус­ка­ла. В ми­ну­ты ухуд­ше­ния здо­ро­вья вла­ды­ка со­зы­вал бра­тию, бла­го­да­рил слу­жив­ших ему за лю­бовь и по­пе­че­ние, раз­да­вал на па­мять кое-что из сво­их ве­щей, а тем, ко­му по­дар­ков не хва­ти­ло, обе­щал при пер­вом укреп­ле­нии сил обя­за­тель­но воз­на­гра­дить. Очень скор­бел вла­ды­ка, что остав­ля­ет Воз­не­сен­ский храм в неис­прав­ном со­сто­я­нии, и не раз вы­ска­зы­вал­ся, что ес­ли бы по­ло­жи­ли ему жа­ло­ва­нье, то первую ты­ся­чу руб­лей упо­тре­бил бы на по­стро­е­ние ка­мен­ной церк­ви.

Жа­ло­ва­нья при жиз­ни он так и не до­ждал­ся. Ре­ше­ние о на­чис­ле­нии ему со­дер­жа­ния и удо­вле­тво­ре­ния неко­то­рых его нужд при­шло то­гда, ко­гда он уже ни в чем зем­ном не нуж­дал­ся.

В чет­верг 25 но­яб­ря стра­да­ния свя­ти­те­ля ста­ли чрез­вы­чай­ны­ми. Бра­тию и всех го­род­ских свя­щен­ни­ков он про­сил мо­лить­ся о се­бе и от­слу­жить по­сле ли­тур­гии па­рак­лис. В суб­бо­ту 27 но­яб­ря 1731 го­ду в седь­мом ча­су утра Гос­подь на­ве­ки упо­ко­ил свя­ти­те­ля. Мо­на­стыр­ский ко­ло­кол воз­ве­стил о его кон­чине, по­сле­до­вав­шей в при­сут­ствии его ду­хов­ни­ка иеро­мо­на­ха Кор­ни­лия (Боб­ров­ни­ко­ва), бра­тии и ке­лей­ни­ков. По­чив­ше­го об­лек­ли в его вла­ся­ни­цу, по­верх ко­то­рой на­де­ли ки­тай­ско­го шел­ка под­ряс­ник и шел­ко­вую ман­тию. Го­ло­ву вла­ды­ки по­кры­ли кло­бу­ком, в ко­то­ром он хо­дил при жиз­ни.

О кон­чине вла­ды­ки бы­ло до­ло­же­но ви­це-гу­бер­на­то­ру Жо­ло­бо­ву. Ви­це-гу­бер­на­тор, непо­мер­но ко­рыст­ный и алч­ный че­ло­век, ре­шил вос­поль­зо­вать­ся слу­ча­ем и ото­брал не толь­ко все иму­ще­ство вла­ды­ки, но и часть мо­на­стыр­ско­го до­сто­я­ния. Обо­брав та­ким об­ра­зом оби­тель, он ли­шил бра­тию не толь­ко воз­мож­но­сти по­хо­ро­нить свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, но да­же и ли­тур­гию невоз­мож­но бы­ло со­вер­шать за неиме­ни­ем ви­на. И толь­ко по­сле на­стой­чи­вой прось­бы Жо­ло­бов вы­де­лил на по­гре­бе­ние свя­ти­те­ля три­ста руб­лей, за­пре­тив при этом впредь об­ра­щать­ся к нему.

По­гре­бе­ние свя­ти­те­ля бы­ло со­вер­ше­но 5 де­каб­ря. Гроб из сос­но­во­го де­ре­ва был обит чер­ным бар­ха­том. Пре­чи­стое те­ло вла­ды­ки во­дво­ри­ли в ка­мен­ном скле­пе под ал­та­рем де­ре­вян­ной церк­ви в честь Тих­вин­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, воз­ве­ден­ной в 1688 го­ду стар­цем Ис­а­и­ей.

Вско­ре по­сле кон­чи­ны свя­ти­те­ля Гос­подь явил суд над обид­чи­ка­ми вла­ды­ки. Ар­хи­манд­рит Ан­то­ний (Плат­ков­ский), до по­след­ней сте­пе­ни обес­че­щен­ный в Пе­кине ино­вер­цем Лан­гом, ко­то­рый пуб­лич­но и же­сто­ко из­бил его, в узах был про­ве­зен ми­мо Воз­не­сен­ской оби­те­ли в Пе­тер­бург. Там ожи­да­ло несчаст­но­го ли­ше­ние са­на и за­то­че­ние. Ви­це-гу­бер­на­то­ру Жо­ло­бо­ву по при­го­во­ру уго­лов­но­го су­да в Пе­тер­бур­ге бы­ла от­руб­ле­на го­ло­ва. Оба эти со­бы­тия по­ра­зи­ли про­мыс­ли­тель­но­стью всех, да­же са­мых за­кос­не­лых в неве­рии.

Но ес­ли часть ма­ло­ве­ров еще нуж­да­лась во внеш­них убеж­де­ни­ях, вер­ная паства хра­ни­ла сер­деч­ное ча­я­ние, что Гос­подь не даст «пре­по­доб­но­му сво­е­му ви­де­ти ис­тле­ния». Через трид­цать три го­да по­сле кон­чи­ны свя­ти­те­ля во вре­мя ре­мон­та Тих­вин­ской церк­ви бы­ло об­на­ру­же­но, что те­ло его, оде­я­ние и да­же бар­хат на гро­бе не тро­ну­ло тле­ние, хо­тя са­мо ме­сто по­гре­бе­ния бы­ло сы­рым и затх­лым.

Еще через два го­да на­сто­я­тель Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Си­не­сий, бу­ду­щий све­тиль­ник Си­бир­ской Церк­ви, про­слав­лен­ный Гос­по­дом в 1984 го­ду, в день хра­мо­во­го празд­ни­ка Воз­не­се­ния Гос­под­ня стал сви­де­те­лем сле­ду­ю­ще­го чу­да. За тра­пе­зой по­сле Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии при­сут­ство­вал гу­бер­на­тор немец Фра­у­ен­дорф. О нетлен­ных остан­ках свя­ти­те­ля он был до­ста­точ­но на­слы­шан и очень хо­тел по­смот­реть их. Сколь­ко ни от­кло­нял это же­ла­ние ино­вер­ца при­сут­ство­вав­ший на празд­ни­ке епи­скоп Со­фро­ний, так­же бу­ду­щий угод­ник Бо­жий, из­ме­нить ре­ше­ние гу­бер­на­то­ра не уда­лось. Вла­ды­ка Со­фро­ний, пре­по­доб­ный Си­не­сий и Фра­у­ен­дорф по­до­шли к мо­гиль­но­му скле­пу свя­ти­те­ля, но ... не смог­ли уви­деть гро­ба – он был по­крыт гу­стым непро­ни­ца­е­мым сло­ем сне­га. По­сле отъ­ез­да гу­бер­на­то­ра да­же сле­дов сне­га не мог­ли об­на­ру­жить.

Спу­стя сем­на­дцать лет по­сле это­го чу­да по­сле мно­го­чис­лен­ных за­яв­ле­ний част­ных лиц, пе­ре­жив­ших мо­лит­вен­ное за­ступ­ни­че­ство свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия по­сле мо­лит­вы у чест­ных его остан­ков, бы­ло еще од­но удо­сто­ве­ре­ние, что мо­щи свя­ти­те­ля на­хо­дят­ся под осо­бым по­кро­вом Бо­жи­им.

11 июня 1783 го­да при силь­ном вет­ре за­го­ре­лась Воз­не­сен­ская оби­тель. Весь Ир­кутск от ма­ла до ве­ли­ка при­бе­жал на по­жар, но по­га­сить его не пред­став­ля­лось воз­мож­ным. Пла­мя охва­ти­ло все ка­мен­ные стро­е­ния оби­те­ли и, ко­неч­но, де­ре­вян­ную Тих­вин­скую цер­ковь, под ко­то­рой по­чи­ва­ли мо­щи свя­ти­те­ля. На­деж­ды на спа­се­ние нетлен­ных мо­щей угод­ни­ка Бо­жия не оста­ва­лось ни­ка­ких. То­гда го­ро­жане об­ра­ти­лись к при­быв­ше­му на по­жар пре­ем­ни­ку вла­ды­ки Со­фро­ния, прео­свя­щен­но­му Ми­ха­и­лу (Мит­ке­ви­чу), с прось­бой по­пы­тать­ся до­стать мо­щи из ог­ня. «Еже­ли по­кой­ный Ин­но­кен­тий уго­дил Бо­гу, – от­ве­тил тот, – то ра­ди его нетлен­ных мо­щей Все­мо­гу­щий Гос­подь спа­сет и цер­ковь». В ту же ми­ну­ту огонь по­те­рял си­лу над осе­нен­ной бла­го­да­тью цер­ко­вью. Ми­ло­стью Бо­жи­ей она про­сто­я­ла до на­ча­ла XX ве­ка сре­ди ка­мен­ных, вновь от­стро­ен­ных стен и зда­ний мо­на­сты­ря, в непре­ре­ка­е­мое сви­де­тель­ство свер­шив­ше­го­ся над ней чу­да. В ле­то­пи­си Ир­кут­ска сви­де­те­ли по­жа­ра за­пи­са­ли: «В неде­лю Всех Свя­тых (11 июня) 1783 го­да, по­по­лу­дни ча­су в чет­вер­том, мо­на­стырь Воз­не­сен­ский сго­рел, а имен­но кел­лии все, три церк­ви – две ка­мен­ные сна­ру­жи и внут­ри без остат­ку; при том два ко­ло­ко­ла раз­би­лись, а дру­гие ис­пор­ти­лись. Ве­лик страх был! К то­му бы­ла пре­ве­ли­кая по­го­да. А свя­тые об­ра­за и что бы­ло в церк­вах: кни­ги, ри­зы и про­чее, огра­да вся и два кед­ра ар­хи­ерей­ские сго­ре­ли без остат­ку. Оста­лась од­на де­ре­вян­ная цер­ковь Тих­вин­ской Бо­го­ро­ди­цы, где ар­хи­ерей по­гре­бен».

Чу­де­са от мо­щей свя­ти­те­ля мно­жи­лись. Ве­ра в его за­ступ­ни­че­ство пе­ред Гос­по­дом пе­ре­да­ва­лась из ро­да в род. Мно­гие слу­жи­ли па­ни­хи­ды у него на мо­ги­ле и по­лу­ча­ли про­си­мое! Сла­ва о но­вом за­ступ­ни­ке мно­жи­лась сре­ди пра­во­слав­ных. Угод­ник Бо­жий не от­вер­гал мо­литв по­чи­та­те­лей ни в Ту­ле, ни в Якут­ске, ни в Пе­тер­бур­ге. Ото­всю­ду епар­хи­аль­но­му на­чаль­ству сла­лись пись­мен­ные сви­де­тель­ства о его за­ступ­ни­че­стве. В по­след­них чис­лах сен­тяб­ря 1800 го­да прео­свя­щен­но­му Ве­ни­а­ми­ну, епи­ско­пу Ир­кут­ско­му, при­шло пись­мо за под­пи­сью 389 че­ло­век с из­ло­же­ни­ем прось­бы об от­кры­тии чест­ных и нетлен­ных мо­щей свя­ти­те­ля для все­на­род­но­го че­ство­ва­ния. По­след­нее тре­бо­ва­ние при­ве­ло вла­ды­ку Ве­ни­а­ми­на в неко­то­рое недо­уме­ние, раз­ре­ше­ние ко­то­ро­му по­мог­ло сек­рет­ное ин­спек­ти­ро­ва­ние Ир­кут­ско­го края. По вы­со­чай­ше­му по­ве­ле­нию здесь на­хо­ди­лись се­на­то­ры Ржев­ский и Ле­ва­шов, ко­то­рые так­же на­пра­ви­ли вла­ды­ке Ве­ни­а­ми­ну пись­мо. «Как са­мо­вид­цы, – пи­са­ли се­на­то­ры, – не толь­ко нетлен­но­сти те­ла се­го, как са­ми обо­няв­шие бла­го­уха­ние, как лич­ные сви­де­те­ли по­вест­во­ва­ний о его мно­го­раз­лич­ных чу­де­сах по­став­ля­ем се­бе дол­гом иметь от Ва­ше­го прео­свя­щен­ства, де­сять лет управ­ля­ю­ще­го епар­хи­ею, все све­де­ния о нетлен­ном чу­до­твор­це для до­кла­да по на­шей обя­зан­но­сти го­су­да­рю им­пе­ра­то­ру».

Прео­свя­щен­ный пе­ре­дал се­на­то­рам пись­мо для го­су­да­ря и при­ло­жил к нему вы­пис­ку о слу­ча­ях чу­до­тво­ре­ний от мо­щей свя­ти­те­ля, чис­лом бо­лее ста. Го­су­дарь по­тре­бо­вал от Си­но­да рас­смот­ре­ния де­ла, и уже по рас­по­ря­же­нию Си­но­да в Ир­кутск при­был Ка­зан­ский ви­кар­ный ар­хи­ерей Иустин. Вла­ды­ка Иустин лич­но осви­де­тель­ство­вал мо­щи свя­ти­те­ля, рас­спро­сил под при­ся­гой неко­то­рых сви­де­те­лей чу­до­тво­ре­ний и вме­сте с епи­ско­пом Ве­ни­а­ми­ном 5 мар­та 1801 го­да до­кла­ды­вал Си­но­ду. До­клад это со­дер­жал по­дроб­ное опи­са­ние осви­де­тель­ство­ва­ния мо­щей, про­ве­ден­ное для боль­шей до­сто­вер­но­сти в при­сут­ствии свет­ских лиц – гу­бер­на­то­ра Алек­сея Ива­но­ви­ча Тол­сто­го с чи­нов­ни­ка­ми, го­род­ско­го го­ло­вы куп­ца Пет­ра Ав­де­е­ва со мно­ги­ми по­чет­ны­ми граж­да­на­ми. Все участ­ни­ки осви­де­тель­ство­ва­ния под­твер­ди­ли дей­стви­тель­ную со­хран­ность остан­ков свя­ти­те­ля. Гроб и об­ла­че­ние свя­ти­те­ля бы­ли так­же в со­вер­шен­ном нетле­нии. Это бо­лее чем через семь­де­сят лет по­сле по­гре­бе­ния!

До­не­се­ние епи­ско­пов Ве­ни­а­ми­на и Иусти­на вве­ло Свя­тей­ший Си­нод в глу­бо­кую за­дум­чи­вость. Спу­стя два го­да Си­нод на­пра­вил вла­ды­ке Ве­ни­а­ми­ну за­прос о том, не на­блю­да­ют­ся ли из­ме­не­ния в те­ле свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия и не бы­ло ли за это вре­мя до­сто­па­мят­ных со­бы­тий.

Прео­свя­щен­ный Ве­ни­а­мин от­ве­чал, что пе­ре­мен в со­сто­я­нии мо­щей по-преж­не­му не на­блю­да­ет­ся, все­на­род­ное по­чи­та­ние свя­тей­ше­го про­дол­жа­ет­ся и ши­рит­ся, что сам он, епи­скоп Ве­ни­а­мин, «убеж­ден со­ве­стью при­зна­вать хо­да­тай­ство свя­то­го Ин­но­кен­тия у ми­ло­сер­дия Бо­жия ува­жа­е­мым». Но и это пись­мо не возы­ме­ло дей­ствия. Си­нод без­молв­ство­вал еще год. На­ко­нец, к пер­вен­ству­ю­ще­му чле­ну Си­но­да мит­ро­по­ли­ту Ам­вро­сию и к обер-про­ку­ро­ру Го­ли­цы­ну бы­ло на­прав­ле­но пред­став­ле­ние от ге­не­рал-гу­бер­на­то­ра Си­би­ри Се­ли­фон­то­ва, в ко­то­ром он, лич­но сви­де­тель­ствуя нетлен­ность мо­щей свя­ти­те­ля, вы­ра­зил свое и всей Си­би­ри на­сто­я­ние об от­кры­тии нетлен­ных мо­щей.

Даль­ше тя­нуть бы­ло невоз­мож­но, и в пер­вый день де­каб­ря 1804 го­да Свя­тей­ший Си­нод с вы­со­чай­ше­го со­из­во­ле­ния объ­явил: те­ло пер­во­го епи­ско­па Ир­кут­ско­го Ин­но­кен­тия огла­сить за со­вер­шен­но свя­тые мо­щи и с по­до­ба­ю­щим бла­го­го­ве­ни­ем Ир­кут­ско­му епи­ско­пу Ве­ни­а­ми­ну с про­чим ду­хо­вен­ством по­ста­вить в церк­ви Ир­кут­ско­го Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря на­вер­ху, ли­бо в дру­гом до­стой­ном ме­сте, с уста­нов­ле­ни­ем празд­но­ва­ния ему 26 но­яб­ря, на день па­мя­ти пре­став­ле­ния се­го свя­ти­те­ля. Впредь от­прав­лять все­нощ­ные бде­ния и мо­леб­ные пе­ния свя­ти­те­лю и в цер­ков­ные кни­ги вне­сти необ­хо­ди­мые до­пол­не­ния: «Но­яб­ря 26 чис­ла па­мять пре­став­ле­ния свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, пер­во­го епи­ско­па Ир­кут­ско­го, чу­до­твор­ца».

Во­жде­лен­ное из­ве­стие об от­кры­тии мо­щей свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия в Ир­кут­ске бы­ло по­лу­че­но 19 ян­ва­ря 1805 го­да. В бли­жай­шее же вос­кре­се­ние, бук­валь­но через два дня, все­на­род­но был от­слу­жен бла­годар­ствен­ный мо­ле­бен Гос­по­ду Бо­гу. По­сле это­го на­ча­лось при­го­тов­ле­ние к чрез­вы­чай­но­му тор­же­ству.

2 фев­ра­ля, на Сре­те­ние Гос­подне, прео­свя­щен­ный Ве­ни­а­мин при­нял свя­тые мо­щи из скле­па, по­ста­вил их по­сре­ди Тих­вин­ской церк­ви и от­слу­жил пе­ред ни­ми Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию. Через неде­лю, 9 фев­ра­ля, мо­щи свя­ти­те­ля при ве­ли­чай­шем сте­че­нии на­ро­да тор­же­ствен­но, с крест­ным хо­дом и пред­не­се­ни­ем чу­до­твор­ной ико­ны Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, бы­ли пе­ре­не­се­ны из Тих­вин­ской церк­ви в со­бор­ную Воз­не­сен­скую.

Здесь мо­щи по­чи­ва­ли пять­де­сят пять лет, до вре­ме­ни, по­ка не по­тре­бо­ва­лось раз­би­рать Воз­не­сен­скую цер­ковь из-за вет­хо­сти. Две­на­дцать лет про­ле­жа­ли они в Успен­ском хра­ме Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря и 15 ок­тяб­ря 1872 го­да бы­ли воз­вра­ще­ны под сво­ды вновь от­стро­ен­но­го на ста­ром ме­сте бла­го­леп­но­го хра­ма Воз­не­се­ния Гос­под­ня.

В па­мять о пер­вом пе­ре­не­се­нии мо­щей свя­ти­те­ля еже­год­но в Ир­кут­ске со­вер­шал­ся крест­ный ход с ико­ной Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри. Так бы­ло вплоть до 1920 го­да, вре­ме­ни же­сто­чай­ших го­не­ний на хри­сти­ан.

С зи­мы 1920 го­да на­ча­лись аре­сты на­сель­ни­ков Воз­не­сен­ской оби­те­ли. Был аре­сто­ван и под­верг­нут пыт­кам на­сто­я­тель мо­на­сты­ря епи­скоп Ир­кут­ский Зо­си­ма (Си­до­ров­ский). 1 фев­ра­ля в мо­на­сты­ре аре­сто­ва­ли вид­ных иерар­хов Си­би­ри, при­е­хав­ших на по­кло­не­ние мо­щам свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия: епи­ско­па Бар­на­уль­ско­го Гав­ри­и­ла (Во­е­во­ди­на, † 1938), епи­ско­па Пет­ро­пав­лов­ско­го Ме­фо­дия (Крас­но­пе­ро­ва, † 1921), епи­ско­па Бе­ре­зов­ско­го Ири­нар­ха († Си­не­о­ко­ва-Ан­дре­ев­ско­го, 1933).

В 1921 го­ду вла­сти со­вер­ши­ли акт свя­то­тат­ства: мо­щи свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия бы­ли вскры­ты для «ме­ди­цин­ско­го осви­де­тель­ство­ва­ния». Но­вый на­сто­я­тель мо­на­сты­ря, епи­скоп Ки­рен­ский Бо­рис (Ши­пу­чин, † 1937), об­ра­ща­ясь к ду­хо­вен­ству и при­хо­жа­нам, пи­сал: «Вче­ра, 11 ян­ва­ря, мо­щи свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия бы­ли вскры­ты. Об­ла­че­ние и одеж­да сня­ты, нетлен­ное те­ло об­на­же­но и остав­ле­но в хра­ме от­кры­тым. Цер­ковь за­пер­та. Бо­го­слу­же­ния пре­кра­ще­ны. Мо­на­стырь охра­ня­ет­ся крас­но­ар­мей­ца­ми». Позд­нее под уси­лен­ной охра­ной мо­щи бы­ли уве­зе­ны в неиз­вест­ном на­прав­ле­нии...

Оси­ро­те­ла ир­кут­ская паства. Вме­сте со всей Рус­ской Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью ры­да­ла она над сво­и­ми гре­ха­ми, сми­рен­но при­ни­мая Бо­жие по­пуще­ние.

Дол­го мо­щи свя­ти­те­ля по­чи­та­лись без­воз­врат­но уте­рян­ны­ми, но толь­ко Гос­подь «не до кон­ца про­гне­ва­ет­ся, не век враж­ду­ет». В 1990 го­ду в од­ном из под­соб­ных по­ме­ще­ний яро­слав­ской церк­ви Ни­ко­лы На­де­и­на бы­ли об­на­ру­же­ны неиз­вест­ные мо­щи. С по­мо­щью их иден­ти­фи­ка­ции на ка­фед­ре су­деб­ной ме­ди­ци­ны Яро­слав­ско­го мед­ин­сти­ту­та бы­ла про­ве­де­на экс­пер­ти­за. Опи­са­ние мо­щей, сде­лан­ное яро­слав­ски­ми ме­ди­ка­ми, пол­но­стью (!) сов­па­ло с дан­ны­ми ак­та, со­став­лен­но­го в 1921 го­ду в Ир­кут­ске. Мо­щи свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, остав­лен­ные на семь­де­сят лет в сы­ром неотап­ли­ва­е­мом по­ме­ще­нии, Гос­подь хра­нил для яв­ле­ния нам чу­да Сво­ей ми­ло­сти.

И ныне, упо­вая на за­ступ­ни­че­ство вновь яв­лен­но­го нам угод­ни­ка Бо­жия свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия, мы об­ра­ща­ем­ся к нему с мо­лит­ва­ми.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИННОКЕНТИЯ (КУЛЬЧИЦКОГО), ЕПИСКОПА ИРКУТСКОГО

Свя­той Ин­но­кен­тий, в ми­ру Иоанн, про­ис­хо­дил из дво­рян­ско­го ро­да Куль­чиц­ких, или Коль­чец­ких. В по­ло­вине XVII ве­ка ро­ди­те­ли свя­то­го и неко­то­рые род­ствен­ни­ки его пе­ре­се­ли­лись из Во­лы­ни в Ма­ло­рос­сию, в Чер­ни­гов­скую гу­бер­нию, вслед­ствие го­ло­да и тя­же­сти поль­ско­го вла­ды­че­ства. Мно­гие ли­ца из это­го ро­да про­хо­ди­ли ду­хов­ные долж­но­сти и от­ли­ча­лись сво­им бла­го­че­сти­ем. О ро­ди­те­лях свя­ти­те­ля ни­че­го не из­вест­но. Со­хра­ни­лось толь­ко пре­да­ние, что они бы­ли лю­ди бла­го­че­сти­вые и бо­го­бо­яз­нен­ные.

Свя­той Иоанн ро­дил­ся око­ло 1680 го­да. Ко­гда он до­стиг от­ро­че­ско­го воз­рас­та, то око­ло 1695 го­да от­дан был в учи­ли­ще при Ки­ев­ском Бо­го­яв­лен­ском мо­на­сты­ре. Здесь свя­той от­рок обу­чал­ся ри­то­ри­ке, фило­со­фии, бо­го­сло­вию и язы­кам: ла­тин­ско­му, гре­че­ско­му и поль­ско­му. Учи­ли­ще при Ки­ев­ском Бо­го­яв­лен­ском мо­на­сты­ре, пе­ре­име­но­ван­ное в 1701 го­ду в ака­де­мию, бы­ло то­гда луч­шим рас­сад­ни­ком про­све­ще­ния и бла­го­че­стия в Юго-За­пад­ной Ру­си. В то вре­мя в нем пре­по­да­ва­ли мно­гие зна­ме­ни­тые му­жи. Рек­то­ром ака­де­мии был уче­ный ар­хи­манд­рит Иоасаф Кро­ков­ский, сло­вес­ность пре­по­да­вал Сте­фан Явор­ский, впо­след­ствии мит­ро­по­лит Ря­зан­ский и ме­сто­блю­сти­тель пат­ри­ар­ше­го пре­сто­ла. В то же вре­мя был на­став­ни­ком в ака­де­мии и зна­ме­ни­тей­ший про­по­вед­ник цар­ство­ва­ния Пет­ра I – Фе­о­фан Про­ко­по­вич.

Бла­жен­ный Иоанн при­леж­но за­ни­мал­ся на­у­ка­ми; до нас до­шло мно­го книг, пе­ре­пи­сан­ных ру­кою свя­ти­те­ля или при­над­ле­жав­ших ему. Осо­бен­но же рев­ност­но изу­чал свя­той Иоанн сло­вес­ность и чи­тал за­пад­но­рус­ских про­по­вед­ни­ков, так как же­лал впо­след­ствии под­ви­зать­ся в про­по­ве­да­нии сло­ва Бо­жия. Не ме­нее лю­бил он чи­тать тво­ре­ния от­цов и учи­те­лей Церк­ви и дру­гие на­зи­да­тель­ные кни­ги. Мо­лит­ва и изу­че­ние Сло­ва Бо­жия – та­ко­вы бы­ли за­ня­тия бла­жен­но­го Иоан­на в го­ды уче­ния. Но свя­той этим не до­воль­ство­вал­ся: серд­це его дав­но уже го­ре­ло лю­бо­вью к Бо­гу. Уже дав­но меч­тал он о том, чтобы по­свя­тить се­бя все­це­ло на слу­же­ние Гос­по­ду. Внеш­ние тя­же­лые об­сто­я­тель­ства по­бу­ди­ли его уско­рить свое на­ме­ре­ние. Смерть ро­ди­те­лей, чу­ма, по­явив­ша­я­ся то­гда в Ки­е­ве, на­ко­нец, ве­ро­ят­но, пре­сле­до­ва­ние Ма­зе­пой все­го ро­да Куль­чиц­ких пред­ста­ви­ли бла­жен­но­му Иоан­ну еще бо­лее тщет­ность и су­е­ту сей жиз­ни. По­се­му, окон­чив в 1706 го­ду курс обу­че­ния в Ки­ев­ской ака­де­мии, он вос­при­нял ино­че­ство и всту­пил с име­нем Ин­но­кен­тия в чис­ло бра­тии Ки­е­во-Пе­чер­ской оби­те­ли.

Недол­го, од­на­ко, бла­жен­ный Ин­но­кен­тий под­ви­зал­ся в Ки­ев­ской Лав­ре. В 1710 го­ду он был вы­зван в Моск­ву Сте­фа­ном Явор­ским для пре­по­да­ва­ния в Мос­ков­ской Сла­вя­но-Гре­ко-Ла­тин­ской ака­де­мии. Эта ака­де­мия на­хо­ди­лась в За­и­ко­но­спас­ском мо­на­сты­ре. Здесь свя­той Ин­но­кен­тий пре­по­да­вал сло­вес­ность и по­учал сво­их уче­ни­ков ис­кус­ству цер­ков­но­го ви­тий­ства. В 1714 го­ду свя­той был на­зна­чен пре­фек­том ака­де­мии. Его обя­зан­но­стью бы­ло на­блю­дать за по­ряд­ком внут­рен­ней и внеш­ней жиз­ни вос­пи­тан­ни­ков, а кро­ме то­го он еще пре­по­да­вал нрав­ствен­ное бо­го­сло­вие и фило­со­фию. Та­кую долж­ность он за­ни­мал до 1719 го­да. В этом го­ду он был вы­зван в зва­нии со­бор­но­го иеро­мо­на­ха в Алек­сан­дро-Нев­скую лав­ру и на­зна­чен на ко­рабль «Сам­сон», сто­яв­ший в Ре­ве­ле. Вско­ре он был пе­ре­ве­ден обер-иеро­мо­на­хом в го­род Або. За­ни­мая сию долж­ность, свя­той был на­чаль­ни­ком флот­ских иеро­мо­на­хов, слу­жив­ших в Фин­лянд­ском кор­пу­се, над­зи­рал за их по­ве­де­ни­ем, раз­ре­шал недо­ра­зу­ме­ния и сно­сил­ся о цер­ков­ных нуж­дах с Свя­тей­шим Си­но­дом. Так как свя­той Ин­но­кен­тий по обя­зан­но­сти сво­ей служ­бы каж­дую неде­лю дол­жен был по­се­щать каж­дый ко­рабль, то, ве­ро­ят­но, он хо­ро­шо был из­ве­стен го­су­да­рю, так лю­бив­ше­му со­здан­ный им флот.

Но Гос­подь на­зна­чил Сво­е­му угод­ни­ку но­вое, выс­шее слу­же­ние. Он су­дил ему быть про­све­ти­те­лем от­да­лен­ней­шей окра­и­ны рус­ско­го го­су­дар­ства – Во­сточ­ной Си­би­ри.

Си­бирь, за­во­е­ван­ная в 80-х го­дах XVI ве­ка, хо­тя мед­лен­но, но непре­рыв­но за­се­ля­лась рус­ски­ми пе­ре­се­лен­ца­ми. По бе­ре­гам мно­го­чис­лен­ных рек они стро­и­ли зи­мо­вья для сбо­ра да­ни с ино­род­цев, остро­ги для во­ен­ной за­щи­ты от их на­бе­гов в го­ро­да, где со­сре­до­то­чи­ва­лось управ­ле­ние за­во­е­ван­но­го края. Вме­сте с рас­се­ле­ни­ем рус­ских по об­шир­ной Си­би­ри рас­про­стра­ня­лась и Хри­сто­ва ве­ра: по зи­мо­вьям ста­ви­лись кре­сты или ча­сов­ни, по остро­гам стро­и­лись церк­ви, а по го­ро­дам – церк­ви и мо­на­сты­ри. В 1620 го­ду бы­ла от­кры­та Си­бир­ская епар­хия в го­ро­де То­боль­ске. Но од­но­го епи­ско­па, ра­зу­ме­ет­ся, бы­ло недо­ста­точ­но для огром­ной стра­ны, и цер­ков­ная жизнь Си­би­ри за все XVII сто­ле­тие пред­став­ля­ла груст­ную кар­ти­ну во­пи­ю­щих бес­по­ряд­ков. Ду­хо­вен­ства бы­ло недо­ста­точ­но, и мно­гие церк­ви сто­я­ли без пе­ния; мо­на­сты­ри жи­ли без уста­ва, и мо­на­хи бы­ли та­ко­вы­ми толь­ко по име­ни. Сре­ди ве­ру­ю­щих, не ис­клю­чая и ду­хо­вен­ства с мо­на­ше­ством, встре­ча­лись та­кие по­ро­ки и ца­ри­ла та­кая рас­пу­щен­ность, что непри­лич­но и опи­сы­вать. Си­бирь нуж­да­лась в апо­сто­лах ве­ры Хри­сто­вой.

В по­ло­вине XVII сто­ле­тия рус­ские пе­ре­се­лен­цы до­шли до гра­ни­цы Ки­тай­ской им­пе­рии, до озе­ра Бай­кал и ре­ки Амур. В то вре­мя бы­ли там по­стро­е­ны неболь­шие кре­по­сти – остро­ги: в 1654 го­ду по­стро­ен Нер­чин­ский острог, в 1665 го­ду – Се­лен­гин­ский, оба на во­сточ­ной сто­роне Бай­ка­ла, а на за­пад­ной еще ра­нее, в 1652 го­ду, бы­ло ос­но­ва­но Ир­кут­ское го­ро­ди­ще для сбо­ра да­ни с со­сед­них ино­род­цев. Бла­го­да­ря этим рус­ским пе­ре­се­лен­цам на­чи­на­ют­ся сно­ше­ния и столк­но­ве­ния с Ки­та­ем; от них про­ни­ка­ет в Ки­тай и пра­во­слав­ная хри­сти­ан­ская ве­ра. В 1650 го­ду ка­зац­кий ата­ман Иеро­фей Ха­ба­ров за­нял ки­тай­ский го­род Ал­ба­зин на ле­вом бе­ре­гу ре­ки Аму­ра. Укре­пив­шись в Ал­ба­зине и на­стро­ив го­род­ков, ка­за­ки дер­жа­лись здесь трид­цать пять лет и от­сю­да вла­де­ли всем те­че­ни­ем Аму­ра. Но в 1685 го­ду ки­тай­цы оса­ди­ли 450 ка­за­ков, за­сев­ших в Ал­ба­зине, с 15-ты­сяч­ным вой­ском и мно­го­чис­лен­ной ар­тил­ле­ри­ей, и, ис­тре­бив часть рус­ских, осталь­ных (око­ло 300 че­ло­век) взя­ли в плен. Ки­тай­цы пред­ло­жи­ли плен­ни­кам на вы­бор – или вер­нуть­ся в свои си­бир­ские по­се­ле­ния, или по­сту­пить в под­дан­ство ки­тай­ско­му богды­ха­ну. Из них пе­ре­шло в ки­тай­ское под­дан­ство толь­ко 45 че­ло­век с жен­щи­на­ми и детьми. Эти плен­ные ал­ба­зин­цы и бы­ли зер­ном пра­во­слав­ной рус­ской мис­сии в Ки­тае. При вы­хо­де сво­ем из Ал­ба­зи­на они взя­ли с со­бою из кре­пост­ной церк­ви бед­ную цер­ков­ную утварь с ико­на­ми и в чис­ле их – об­раз свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, а так­же на­силь­но увлек­ли с со­бою свя­щен­ни­ка Мак­си­ма Леон­тье­ва. Рус­ские плен­ни­ки бы­ли при­ня­ты богды­ха­ном Кан­си очень лас­ко­во, по­се­ле­ны бы­ли в са­мой сто­ли­це Ки­тая – в Пе­кине, на так на­зы­ва­е­мом «Бе­ре­сто­вом уро­чи­ще», в се­ве­ро-во­сточ­ном уг­лу сто­ли­цы, у са­мой го­род­ской сте­ны. (Богды­хан Кан­си цар­ство­вал с 1662 по 1722 гг. Он был го­су­дарь мяг­кий и со­чув­ство­вав­ший ев­ро­пей­цам. В его про­дол­жи­тель­ное цар­ство­ва­ние сде­ла­ла боль­шие успе­хи в Ки­тае ка­то­ли­че­ская мис­сия). Спу­стя немно­го вре­ме­ни богды­хан от­дал плен­ным хри­сти­а­нам буд­дий­ское ка­пи­ще, ко­то­рое они пе­ре­де­ла­ли в ча­сов­ню. Са­ми плен­ни­ки при­чис­ле­ны бы­ли к по­чет­но­му со­сло­вию во­и­нов. В 1696 го­ду ча­сов­ня пре­вра­ще­на бы­ла в цер­ковь во имя Свя­той Со­фии Пре­муд­ро­сти Бо­жи­ей, хо­тя обыч­но на­зы­ва­лась Ни­коль­ской по име­ни чти­мой ико­ны. Пре­ста­ре­лый отец Мак­сим рев­ност­но тру­дил­ся на чуж­бине и про­дол­жал свою пас­тыр­скую де­я­тель­ность до са­мой кон­чи­ны сво­ей, по­сле­до­вав­шей в 1711 или 1712 го­ду.

По мыс­ли мит­ро­по­ли­та То­боль­ско­го Фило­фея, неуто­ми­мо­го «апо­сто­ла Си­би­ри», в 1715 го­ду с со­гла­сия богды­ха­на от­прав­ле­на бы­ла пер­вая рус­ская мис­сия из де­ся­ти лиц под на­чаль­ством ар­хи­манд­ри­та Ила­ри­о­на Ле­жай­ско­го. Богды­хан при­нял мис­сию лас­ко­во, дал ей со­дер­жа­ние и доз­во­лил бо­го­слу­же­ние.

В 1718 го­ду на­сто­я­тель мис­сии ар­хи­манд­рит Ила­ри­он скон­чал­ся. На его ме­сто Свя­тей­шим Си­но­дом был на­зна­чен свя­той Ин­но­кен­тий. Еще до воз­ве­де­ния его в сан ар­хи­манд­ри­та до Си­но­да до­шли слу­хи, что ки­тай­ский им­пе­ра­тор Кан­си скло­нен при­нять хри­сти­ан­ство (слух этот по­сле ока­зал­ся невер­ным). По се­му по­во­ду То­боль­ский мит­ро­по­лит Фило­фей, от ко­то­ро­го бы­ла в за­ви­си­мо­сти и ки­тай­ская мис­сия, пи­сал си­бир­ско­му гу­бер­на­то­ру кня­зю Га­га­ри­ну, чтобы он со­об­щил о том Сте­фа­ну Явор­ско­му: «По­лез­но бы­ло бы при на­зна­че­нии доб­ро­го и муд­ро­го че­ло­ве­ка в Пе­кин по­чтить его чи­ном ар­хи­ерей­ским или ар­хи­пас­тыр­ским и кли­ру с ним со­слать че­ло­век пят­на­дцать».

Свя­тей­ший Си­нод, рас­смот­рев это де­ло, опре­де­лил по­слать в Пе­кин, сто­ли­цу Ки­тая, епи­ско­па, чтобы он мог ру­ко­по­ла­гать свя­щен­ни­ков и диа­ко­нов. Епи­ско­пом в Пе­кин и вы­бра­ли свя­то­го Ин­но­кен­тия – му­жа, из­вест­но­го сво­им бла­го­че­сти­ем и уче­но­стью. Это опре­де­ле­ние ре­ше­но бы­ло по­верг­нуть на усмот­ре­ние им­пе­ра­то­ра Пет­ра I. Во вре­мя про­из­вод­ства это­го де­ла ар­хи­манд­рит Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры Фе­о­до­сий был на­зна­чен епи­ско­пом Нов­го­род­ским, а свя­то­му Ин­но­кен­тию бы­ло вре­мен­но по­ру­че­но ис­пол­нять долж­ность на­мест­ни­ка Лав­ры.

14 фев­ра­ля 1721 го­да Свя­тей­ший Си­нод до­ло­жил им­пе­ра­то­ру Пет­ру I: «Опре­де­лен­но­го в Хин­ское го­су­дар­ство (то есть в Ки­тай) иеро­мо­на­ха Ин­но­кен­тия Куль­чиц­ко­го ар­хи­ере­ем Ир­кут­ским и Нер­чин­ским для бли­зо­сти к оно­му го­су­дар­ству по­свя­тить ли? и оно­го для удоб­ней­ше­го об­хож­де­ния от Си­бир­ской епар­хии от­де­лить ли?»

Го­су­дарь по­ве­лел: «В ар­хи­ереи по­свя­тить, но луч­ше без ти­ту­ла го­ро­дов, по­не­же сии го­ро­да по­ру­беж­ные к Хине (то есть к Ки­таю), чтобы иезу­и­ты не пе­ре­тол­ко­ва­ли низ­ко и бед­ства б не на­нес­ли».

То­гда свя­той Ин­но­кен­тий до­нес в Си­нод: «По­не­же Бо­гу, цар­ско­му ве­ли­че­ству и Ва­ше­му Свя­тей­ше­му Си­но­ду та­ко из­во­ли­ся, во еже бо мене, ни­же­под­пи­сан­на­го, по­чет са­ном епи­скоп­ства, по­слать в Ки­тай на де­ло, яже Вам из­вест­но, се­го ра­ди и аз та­ких вы­со­ких лиц во­ле не про­ти­вя­ся, но па­че со вся­ким до­сто­долж­ным по­чте­ни­ем об­ло­бы­зая, дер­зая некия нуж­ды, без ко­то­рых та­мо и на пу­ти бы­ти невоз­мож­но, изъ­яви­ти».

В даль­ней­шем до­не­се­нии бла­жен­ный Ин­но­кен­тий про­сил от­пу­стить необ­хо­ди­мые для бо­го­слу­же­ния ве­щи и по­треб­ную сум­му.

5 мар­та 1721 го­да свя­той Ин­но­кен­тий был по­свя­щен в епи­ско­па в Пе­тер­бур­ге в при­сут­ствии са­мо­го го­су­да­ря. Но так как по цер­ков­ным пра­ви­лам вся­кий епи­скоп дол­жен име­но­вать­ся по об­ла­сти, то бла­жен­но­го Ин­но­кен­тия на­рек­ли епи­ско­пом Пе­ре­я­с­лав­ским от име­ни Пе­ре­я­с­лав­ля-За­лес­ско­го. В ука­зе Свя­тей­ше­го Си­но­да ска­за­но, что Ин­но­кен­тий ру­ко­по­ло­жен во епи­ско­па для «про­по­ве­ди сло­ва Бо­жия и раз­мно­же­ния ра­ди пра­во­слав­ныя во­сточ­но­го бла­го­че­стия ве­ры в Хин­ское го­су­дар­ство, где ар­хи­ерея преж­де се­го не бы­ва­ло».

На­зна­чая Ин­но­кен­тия на еван­гель­скую про­по­ведь, Свя­тей­ший Си­нод в то же вре­мя по­ста­вил его в неза­ви­си­мое по­ло­же­ние от­но­си­тель­но мит­ро­по­ли­та Си­бир­ско­го, под­чи­нил но­во­по­став­лен­но­го свя­ти­те­ля непо­сред­ствен­но се­бе, а Си­бир­ско­му вла­ды­ке пред­пи­сы­вал по­мо­гать епи­ско­пу Ин­но­кен­тию в его сно­ше­ни­ях со Свя­тей­шим Си­но­дом.

19 ап­ре­ля 1721 го­да свя­ти­тель вме­сте с дву­мя иеро­мо­на­ха­ми, дву­мя диа­ко­на­ми, пя­тью пев­чи­ми и с несколь­ки­ми слу­жи­те­ля­ми вы­ехал из Пе­тер­бур­га в Моск­ву. В Москве свя­ти­тель по­лу­чил гра­мо­ту от Се­на­та, в ко­то­рой го­во­ри­лось меж­ду про­чим, чтобы по при­бы­тии сво­ем в Ки­тай не раз­гла­шал там о се­бе, что име­ет ар­хи­ерей­ский сан, – и это за­тем, чтобы не учи­ни­лось ка­кое-ни­будь пре­пят­ствие от иезу­и­тов, про­тив­ни­ков пра­во­слав­ной ве­ры, ко­то­рые из­древ­ле име­ли обы­чай се­ять по­сре­ди пше­ни­цы пра­во­сла­вия пле­ве­лы раз­до­ров и по­но­ше­ний. Ес­ли же слу­чай­но кто-ни­будь из та­мош­них знат­ных и вы­со­ких лиц спро­сит его о чине, то мог ска­зать, что име­ет чин епи­скоп­ства ра­ди то­го, что мо­жет ру­ко­по­ло­жить свя­щен­ни­ка и диа­ко­на, ко­гда их на­доб­но бу­дет на ме­сто умер­ших, а не ра­ди че­го дру­го­го. Но и та­кое за­яв­ле­ние пред­пи­сы­ва­лось де­лать с боль­шою осто­рож­но­стью.

Еще свя­ти­тель не по­ки­дал Рос­сию, как уже вла­сти опа­са­лись враж­деб­ных дей­ствий со сто­ро­ны ки­тай­цев и в осо­бен­но­сти со сто­ро­ны хит­рых иезу­и­тов. Ожи­да­ния эти оправ­да­лись, но ис­пол­ни­лось так­же и то, че­го Свя­тей­ший Си­нод ждал от свя­то­го Ин­но­кен­тия. На от­да­лен­ной окра­ине Рус­ско­го го­су­дар­ства свя­ти­тель был ис­тин­ным пас­ты­рем, яр­ким све­то­чем Хри­сто­ва уче­ния, при­вед­шим ко Гос­по­ду нема­ло душ из тьмы язы­че­ства.

Пе­ред отъ­ез­дом в Си­бирь свя­то­му Ин­но­кен­тию бы­ли вы­да­ны из пат­ри­ар­шей риз­ни­цы се­реб­ря­ные со­су­ды и омо­фор. Про­чую же необ­хо­ди­мую утварь по си­но­даль­но­му рас­по­ря­же­нию взя­ли в Суз­да­ле из риз­ни­цы мит­ро­по­ли­та Еф­ре­ма. А бо­го­слу­жеб­ные кни­ги бы­ли вы­да­ны ему из Си­но­даль­ной ти­по­гра­фии.

Око­ло го­да упо­тре­бил свя­ти­тель, чтобы до­стиг­нуть го­ро­да Ир­кут­ска, где он дол­жен был ждать даль­ней­ших рас­по­ря­же­ний Си­но­да. Пу­те­ше­ствие бы­ло весь­ма тя­гост­но и труд­но. Мно­го опас­но­стей гро­зи­ло пу­те­ше­ствен­ни­кам. Су­ро­вый кли­мат, незна­ко­мые ме­ста, от­сут­ствие до­рог, ди­кие зве­ри, ино­род­цы-ко­чев­ни­ки – все это при­шлось пе­ре­не­сти свя­то­му Ин­но­кен­тию и его спут­ни­кам. Им при­шлось иметь с со­бою по­рох и ру­жья. На­ко­нец, в мар­те 1722 го­да свя­ти­тель вме­сте со сво­ей сви­той при­был в Ир­кутск. Ир­кут­ский во­е­во­да По­лу­ек­тов немед­лен­но по­слал гра­мо­ту на­ше­го пра­ви­тель­ства в Ур­гу к Ту­шет­ха­ну, мон­голь­ско­му вла­де­те­лю, через ко­то­ро­го обыч­но пе­ре­сы­ла­лись гра­мо­ты ки­тай­ско­му пра­ви­тель­ству со сто­ро­ны Рос­сии.

Неза­дол­го пе­ред этим вре­ме­нем, в 1719 го­ду, им­пе­ра­тор Петр I от­пра­вил в Пе­кин по­соль­ство для раз­ре­ше­ния во­про­сов о сво­бод­ной тор­гов­ле Рос­сии с Ки­та­ем. По­слан­ни­ком был на­зна­чен ка­пи­тан гвар­дей­ско­го Пре­об­ра­жен­ско­го пол­ка Лев Из­май­лов. В ин­струк­ции, дан­ной Из­май­ло­ву, сто­я­ли тре­бо­ва­ния, чтобы ки­тай­ское пра­ви­тель­ство не воз­бра­ня­ло при­ез­жав­шим рус­ским со­дер­жать свою ве­ру, чтобы оно раз­ре­ши­ло по­строй­ку пра­во­слав­ной церк­ви и от­ве­ло для нее ме­сто. Но по­соль­ство Из­май­ло­ва не име­ло успе­ха: раз­ре­ше­ния на по­строй­ку вто­рой церк­ви да­но не бы­ло. В это вре­мя при­шло в Пе­кин из­ве­стие, что 700 че­ло­век мон­го­лов пе­ре­бе­жа­ли рус­скую гра­ни­цу. Этим ки­тай­ское пра­ви­тель­ство вос­поль­зо­ва­лось, чтобы пре­кра­тить пе­ре­го­во­ры с рус­ским по­слан­ни­ком: Из­май­ло­ву объ­яви­ли, что до тех пор не да­дут от­вет на его пред­ло­же­ния, по­ка не кон­чит­ся де­ло о бег­ле­цах. Из­май­лов дол­жен был уехать из Ки­тая в мар­те 1721 го­да.

Ко­гда свя­той Ин­но­кен­тий при­бли­зил­ся к ки­тай­ской гра­ни­це, в это вре­мя из Ки­тая уже вы­ехал наш по­слан­ник. Ту­шет­хан со­об­щил на­ше­му пра­ви­тель­ству, что при ре­ко­мен­да­тель­ной гра­мо­те свя­ти­те­лю нет пись­ма от си­бир­ско­го гу­бер­на­то­ра к нему, Ту­шет­ха­ну, и во­об­ще рус­ская но­вая мис­сия не мо­жет быть при­ня­та ра­нее, чем кон­чат­ся пе­ре­го­во­ры о вы­да­че бег­ле­цов. При­чи­ной та­ко­го нерас­по­ло­же­ния ки­тай­цев сле­ду­ет счи­тать за­висть иезу­и­тов. В ли­сте, или ре­ко­мен­да­тель­ной гра­мо­те, по­слан­ной из Се­на­та в от­сут­ствие Пет­ра Ве­ли­ко­го, свя­ти­тель был на­зван «ду­хов­ной осо­бой, гос­по­ди­ном Ин­но­кен­ти­ем Куль­чиц­ким». Иезу­и­ты по­спе­ши­ли объ­яс­нить в небла­го­при­ят­ном для нас смыс­ле, что долж­но под­ра­зу­ме­вать под сло­ва­ми «гос­по­дин, ду­хов­ная осо­ба».

При­слан­ная вско­ре то­боль­ским гу­бер­на­то­ром к Ту­шет­ха­ну гра­мо­та еще бо­лее за­труд­ни­ла и без то­го за­пу­тан­ные от­но­ше­ния. Со­глас­но с обы­ча­ем, Ин­но­кен­тий был на­зван в этой гра­мо­те «ве­ли­ким гос­по­ди­ном». Ки­тай­ское пра­ви­тель­ство от­ве­ча­ло, что богды­хан не мо­жет при­нять та­кой ве­ли­кой и важ­ной осо­бы. Так де­ло о по­сыл­ке в Ки­тай свя­ти­те­ля не мог­ло быть при­ве­де­но к же­лан­но­му кон­цу. По­до­зри­тель­ность и за­мкну­тость ки­тай­цев, ин­три­ги и за­висть иезу­и­тов, тя­же­лые ис­то­ри­че­ские усло­вия, ко­то­рые то­гда пе­ре­жи­ва­ло рус­ское го­су­дар­ство – это бы­ло вре­мя пер­сид­ско­го по­хо­да (пер­сид­ский по­ход был в 1722 г. им­пе­ра­тор Петр I при­ни­мал в нем лич­ное уча­стие) – вот глав­ные при­чи­ны, вос­пре­пят­ство­вав­шие успе­ху мис­сии.

Меж­ду тем по­ло­же­ние свя­ти­те­ля, ко­то­рый про­жи­вал то­гда в Тро­иц­ком Се­лен­гин­ском мо­на­сты­ре, бы­ло крайне тя­гост­но. Он неод­но­крат­но об­ра­щал­ся в Си­нод за даль­ней­ши­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми.

«Где мне гла­ву при­к­ло­ни­ти и про­чее жи­тия мо­е­го вре­мя окон­чи­ти Свя­тей­ший Пра­ви­тель­ству­ю­щий Си­нод за­бла­го­рас­су­дит? Про­шу по­кор­но о ми­ло­сти­вом ука­зе, что мне де­лать: си­деть ли в Се­лен­гин­ске и ждать то­го, че­го не ве­даю, или воз­вра­тить­ся на­зад? И чем? По­не­же без ука­за под­вод не да­дут. И ку­да? По­не­же ли­сы яз­ви­ны име­ют на опо­чи­нок (то есть для от­ды­ха), я же по сие вре­мя не имам, где гла­вы при­к­ло­ни­ти. Ски­та­ю­ся бо со дво­ра на двор и из до­ма в дом пре­хо­дя­щи».

Так опи­сы­вал сам свя­ти­тель свое по­ло­же­ние. Свя­тей­ший Си­нод, на­де­ясь, что по­ло­же­ние дел из­ме­нит­ся к луч­ше­му, при­слал в 1723 го­ду свя­ти­те­лю указ, ко­то­рым по­веле­вал ему пре­бы­вать в Се­лен­гин­ске до тех пор, по­ка не из­ме­нят­ся об­сто­я­тель­ства.

По­ло­же­ние свя­ти­те­ля все бо­лее и бо­лее ста­но­ви­лось бед­ствен­ным и за­труд­ни­тель­ным. Жа­ло­ва­нье ста­ли за­дер­жи­вать и не вы­да­вать, пи­сем в Рос­сию нель­зя бы­ло по­сы­лать, так как ки­тай­цы их пе­ре­хва­ты­ва­ли.

«Что ми хо­щет Свя­тей­ший Си­нод тво­рить и ку­да об­ра­тить? Ибо зе­ло пе­ча­лен есть, не ве­дая пу­ти, в онь­же пой­ду», – пи­сал свя­ти­тель в Си­нод.

Не по­лу­чая жа­ло­ва­ния, он сам и его сви­та пи­та­лись доб­ро­хот­ны­ми да­я­ни­я­ми рус­ских куп­цов; сви­та за­ни­ма­лась рыб­ной лов­лей, свя­ти­тель сам чи­нил свое из­но­шен­ное пла­тье. Скуд­на и бед­на бы­ла жизнь чи­нов ки­тай­ской мис­сии, но, бо­га­тый сми­ре­ни­ем и тер­пе­ни­ем, свя­ти­тель по­да­вал всем при­мер и уте­шал на­деж­дой на бу­ду­щее воз­да­я­ние. Един­ствен­ной от­ра­дой для бла­жен­но­го Ин­но­кен­тия бы­ло то­гда со­вер­шать бо­го­слу­же­ние в Се­лен­гин­ском со­бо­ре. Но нуж­да за­ста­ви­ла его пе­ре­ехать на да­чу Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря. Эта да­ча на­хо­ди­лась на ле­вом бе­ре­гу ре­ки Хил­ки, про­тив се­ле­ния Крас­но­яр­ско­го. В быв­шем при той да­че хра­ме свя­ти­тель из­ли­вал в мо­лит­вах пред Гос­по­дом свою пе­чаль; лишь од­на мо­лит­ва и под­дер­жи­ва­ла свя­то­го. Несмот­ря на тя­гост­ные усло­вия жиз­ни, свя­ти­тель не лю­бил оста­вать­ся в празд­но­сти. В сво­бод­ное от мо­литв вре­мя он пи­сал ико­ны. Мно­го та­ких икон, пи­сан­ных его ру­кою, со­хра­ня­лось в хра­ме се­ла Ку­на­леи, к ко­то­ро­му при­пи­са­но бы­ло Крас­но­яр­ское. В то же вре­мя свя­ти­тель про­по­ве­до­вал сло­во Бо­жие жив­шим во­круг бу­ря­там и мон­го­лам и мно­го со­дей­ство­вал утвер­жде­нию сре­ди них ис­тин­ной ве­ры Хри­сто­вой. По­се­му Цер­ковь, вос­по­ми­ная о свя­ти­те­ле, вос­пе­ва­ет: «Ра­дуй­ся, яко про­по­ве­дию Еван­ге­лия, то­бою к язы­кам мон­голь­ским при­не­сен­ной, зло­ухищ­ре­ние душ че­ло­ве­че­ских же­сто­ко по­сра­ми­ся». В Се­лен­гин­ске и на да­че мо­на­сты­ря свя­той про­жил три го­да.

Меж­ду тем в Ки­тае про­изо­шли пе­ре­ме­ны. Еще в кон­це 1722 го­да по­мер пре­ста­ре­лый богды­хан Кан­си и на пре­стол всту­пил сын его Юн-чжен. Но­вый го­су­дарь был очень нерас­по­ло­жен к ино­стран­цам и к хри­сти­а­нам: он рас­по­ря­дил­ся вы­слать из пре­де­лов Ки­тая боль­шую часть ка­то­ли­че­ских мис­си­о­не­ров, хра­мы их об­ра­тить в об­ще­ствен­ные до­ма, стро­го вос­пре­тил со­вер­шать бо­го­слу­же­ние. В этом нерас­по­ло­же­нии ки­тай­ско­го го­су­да­ря к хри­сти­а­нам и за­клю­ча­лась те­перь глав­ная при­чи­на то­го неопре­де­лен­но­го по­ло­же­ния, в ко­то­ром на­хо­дил­ся свя­ти­тель Ин­но­кен­тий.

В ав­гу­сте 1724 го­да воз­об­но­ви­лись пе­ре­го­во­ры с ки­тай­ски­ми упол­но­мо­чен­ны­ми, ко­то­рые при­бы­ли в Се­лен­гинск. Но они от­ка­за­лись хло­по­тать пе­ред сво­им пра­ви­тель­ством о про­пус­ке свя­то­го Ин­но­кен­тия. «Мы те­перь не мо­жем при­нять его, по­ка не до­ло­жим богды­ха­ну, а ко­гда бу­дет от са­мо­держ­ца все­рос­сий­ско­го некая пер­со­на с та­ки­ми же пол­но­мо­чи­я­ми, ка­кие у нас, и до­го­вор сде­ла­ет­ся о всем, за чем мы бы­ли при­сла­ны, сно­ва бу­дем то­гда (хло­по­тать) и об этом гос­по­дине, по­лу­чив ин­струк­ции от на­ше­го го­су­да­ря, при­нят ли он бу­дет или нет».

Так ки­тай­ские упол­но­мо­чен­ные по­тре­бо­ва­ли преж­де все­го от­прав­ки посла в Пе­тер­бург; на это нуж­но бы­ло мно­го вре­ме­ни.

В то вре­мя (14 фев­ра­ля 1725 го­да) из Си­но­да при­шел указ, ко­то­рым бла­жен­но­му свя­ти­те­лю по­веле­ва­лось вы­ехать из Се­лен­гин­ска в Ир­кутск и ждать здесь но­во­го ука­за. При­быв в Ир­кутск, свя­ти­тель с со­гла­сия То­боль­ско­го мит­ро­по­ли­та Ан­то­ния по­се­лил­ся в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре. Здесь свя­ти­тель про­жил по­чти год, не всту­па­ясь в де­ла управ­ле­ния, толь­ко по­свя­щая став­лен­ни­ков по по­ру­че­нию мит­ро­по­ли­та Си­бир­ско­го.

Но­вые невзго­ды ожи­да­ли свя­то­го му­жа на но­вом его ме­сто­жи­тель­стве. Ар­хи­манд­ри­том Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря был Ан­то­ний Плат­ков­ский, че­ло­век че­сто­лю­би­вый и очень хит­рый. Стрем­ле­ние стать во гла­ве пе­кин­ской мис­сии по­буж­да­ло его, не раз­би­рая средств, до­мо­гать­ся сво­ей це­ли. Плат­ков­ский от­ли­чал­ся необуз­дан­ным нра­вом и же­сто­ко­стью. Но за даль­но­стью от Пе­тер­бур­га и по­кро­ви­тель­ством неко­то­рых лиц он, не об­ра­щая вни­ма­ния на жа­ло­бы угне­тен­ных, про­дол­жал чи­нить неспра­вед­ли­во­сти. Узнав о при­ез­де свя­то­го Ин­но­кен­тия в Ир­кутск, То­боль­ский мит­ро­по­лит Ан­то­ний и гу­бер­на­тор князь Дол­го­ру­ков про­си­ли свя­ти­те­ля разо­брать их спор с Плат­ков­ским, но свя­ти­тель не взял на се­бя это­го, так как счи­тал се­бя не впра­ве раз­би­рать про­ступ­ки ар­хи­манд­ри­та, не со­сто­я­ще­го в его ве­де­нии.

В ап­ре­ле 1726 го­да в Ир­кутск при­был из Пе­тер­бур­га чрез­вы­чай­ный по­слан­ник граф Сав­ва Вла­ди­сла­вич Ра­гу­зин­ский. Граф Ра­гу­зин­ский по­слан был уже по смер­ти Пет­ра I им­пе­ра­три­цей Ека­те­ри­ной I для то­го, чтобы раз­ре­шить спор­ные де­ла меж­ду Рос­си­ей и Ки­та­ем. От­но­си­тель­но свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия да­но бы­ло гра­фу та­кое по­ста­нов­ле­ние Свя­тей­ше­го Си­но­да: ехать ему с по­слан­ни­ка­ми в Ки­тай, ес­ли с ки­тай­ской сто­ро­ны не бу­дет к то­му пре­пят­ствия; ес­ли же ту­да его не до­пу­стят, то пред­пи­сы­ва­лось ехать с гра­фом ар­хи­манд­ри­ту Ан­то­нию. Со­глас­но это­му ука­зу свя­то­му Ин­но­кен­тию при­шлось со­про­вож­дать по­слан­ни­ка до гра­ни­цы и по­сту­пать во­об­ще по со­ве­ту с ним. Свя­ти­тель от­пра­вил­ся в Се­лен­гинск. Но и на этот раз Гос­подь не при­вел ему пе­ре­ехать за гра­ни­цу Рос­сии. По­слан­ник пись­мен­но хо­да­тай­ство­вал пе­ред ки­тай­ски­ми вла­стя­ми о про­пус­ке свя­то­го Ин­но­кен­тия в Пе­кин, но не имел успе­ха. По­сле сви­да­ния с дву­мя ми­ни­стра­ми богды­ха­на на по­гра­нич­ной реч­ке Бу­ре по­слан­ник 31 ав­гу­ста 1726 го­да до­но­сил в Пе­тер­бург, «что ки­тай­ские ми­ни­стры, ко­то­рые на гра­ни­це его при­ни­ма­ли, епи­ско­па Ин­но­кен­тия Куль­чиц­ко­го ту­да с ним, гра­фом, в Ки­тай без ука­за хан­ско­го не про­пу­сти­ли, и не ча­ет он, чтобы его ки­тай­цы при­ня­ли». В то же вре­мя Ра­гу­зин­ский со­об­щал, что, по сло­вам ки­тай­ских ми­ни­стров, богды­хан ни­ко­гда не со­гла­сит­ся при­нять в Ки­тай та­кую пре­ве­ли­кую осо­бу, так как «ве­ли­ким гос­по­ди­ном на­зы­ва­ет­ся их па­па или ху­тух­та». Та­кое до­не­се­ние Ра­гу­зин­ско­го бы­ло при­ня­то в Пе­тер­бур­ге к све­де­нию. При­ня­то бы­ло и пред­став­ле­ние гра­фа, чтобы по­ехать в Пе­кин ар­хи­манд­ри­ту Ан­то­нию, о ко­то­ром тот от­зы­вал­ся с по­хва­лою: жи­вя в Ир­кут­ске, «учит несколь­ко де­тей язы­ку мон­голь­ско­му и бы­вал в Пе­кине и че­ло­век трезв и не без ума». И вот Свя­тей­ший Си­нод по­веле­ва­ет свя­ти­те­лю Ин­но­кен­тию впредь до по­лу­че­ния но­во­го ука­за на­чаль­ство­вать в Ир­кут­ском Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре. Неиз­вест­ность и неопре­де­лен­ность по­ло­же­ния то­ми­ли свя­ти­те­ля. Чем бо­лее про­хо­ди­ло вре­ме­ни, тем все бо­лее за­труд­не­ний и ли­ше­ний при­хо­ди­лось ему ис­пы­ты­вать. Но он тер­пе­ли­во пе­ре­но­сил их, ибо знал, что без во­ли Бо­жи­ей ни один во­лос не мо­жет упасть с го­ло­вы че­ло­ве­ка. Несча­стия и ли­ше­ния – это луч­ший путь, ве­ду­щий к веч­но­му бла­жен­ству. Свя­той Ин­но­кен­тий пе­ре­но­сил их без ро­по­та.

Недол­го, од­на­ко, свя­ти­те­лю при­шлось ждать но­во­го на­зна­че­ния: 26 ав­гу­ста 1727 го­да он по­лу­чил указ о бы­тии ему епи­ско­пом в Ир­кут­ске. До се­го вре­ме­ни Цер­ковь Ир­кут­ская при­зна­ва­лась толь­ко ви­ка­ри­ат­ством То­боль­ской мит­ро­по­лии. Те­перь она бы­ла вы­де­ле­на в осо­бую епи­ско­пию. На но­вом по­при­ще жда­ло свя­ти­те­ля не от­дох­но­ве­ние, не успо­ко­е­ние от преж­них тру­дов, а еще бо­лее за­бот, еще бо­лее невзгод. До­ста­точ­но упо­мя­нуть, что на­зна­че­ние в Ир­кутск его пред­ше­ствен­ни­ки при­ни­ма­ли как на­ка­за­ние и очень тя­го­ти­лись этим. Не так ду­мал свя­ти­тель. Не от­ды­ха он ис­кал в зем­ной жиз­ни, а тру­да.

2 сен­тяб­ря 1727 го­да он об­ра­тил­ся с пер­вым сло­вом к сво­ей пастве как ар­хи­пас­тырь и отец. Вот его по­сла­ние: «Бо­жи­ею ми­ло­стию прео­свя­щен­ный Ин­но­кен­тий, епи­скоп Ир­кут­ский и Нер­чин­ский. Во град Ир­кутск всем Церк­ви Свя­тыя и Во­сточ­ныя сы­ном по­слуш­ным, ду­хов­ным и мир­ским, бла­го­дать Гос­по­да на­ше­го Иису­са Хри­ста, лю­бовь Бо­га и От­ца и при­ча­стие Свя­та­го Ду­ха да бу­дет со все­ми ва­ми. По­не­же бла­го­сло­ве­ни­ем Бо­жи­им ея им­пе­ра­тор­ское ве­ли­че­ство, имея серд­це свое бла­го­дат­ное в ру­це Бо­жи­ей, по до­кла­ду Свя­тей­ша­го пра­ви­тель­ству­ю­ща­го Си­но­да, бла­го­во­ли­ла мя ми­ло­сти­вым сво­им им­пе­ра­тор­ским ука­зом опре­де­лить в Ир­кут­скую епар­хию на­сто­я­щим епи­ско­пом, и ти­ту­ло­ва­ти се­бе по той епар­хии, яко­же и преж­де бы­ва­ло, то­го ра­ди мо­лю преж­де всех тво­ри­ти мо­ле­ния за ея им­пе­ра­тор­ское ве­ли­че­ство о здра­вии, и всея ея им­пе­ра­тор­ской фа­ми­лии, Свя­тей­ша­го пра­ви­тель­ству­ю­ща­го Си­но­да, та­кож­де и о на­шем сми­ре­нии, ти­ту­луя нас Ир­кут­ским и Нер­чин­ским. Про­чее мо­лим вас и ар­хи­пас­тыр­ски уве­ще­ва­ем, да та­кож­де мудр­ствуй­те еди­но­душ­но, друг дру­га че­стию боль­ша тво­ря­ще, мир и лю­бовь меж­ду со­бою иму­ще, яко­же и апо­стол свя­тый Па­вел по­уча­ет: ели­ка пре­чест­на, ели­ка пре­лю­без­на, ели­ка пре­х­валь­на и про­чая, сих по­учай­те­ся, сим по­сле­дуй­те, сия дер­жи­те, та­ко да и вре­мен­ная бла­гая и веч­ная удо­сто­и­тесь на­сле­до­ва­ти, все­усерд­но же­ла­ем и бла­го­сло­ве­ние по­сы­ла­ем. Аминь. Ин­но­кен­тий епи­скоп».

Мно­го огор­че­ний до­ста­вил свя­то­му Ин­но­кен­тию Ан­то­ний Плат­ков­ский. Воз­гор­див­шись сво­им на­зна­че­ни­ем в пе­кин­скую мис­сию, он по­тре­бо­вал у свя­ти­те­ля де­нег бо­лее 1000 руб­лей из сум­мы Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря, не имея на то ни­ка­ко­го пра­ва. Свя­ти­тель от­ве­чал, что вы­слать тре­бу­е­мой сум­мы он не мо­жет, так как та­ких де­нег в мо­на­стыр­ской казне нет. В то же вре­мя от­кры­лось, что сам Плат­ков­ский, в быт­ность свою в Ир­кут­ске ар­хи­манд­ри­том Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря, рас­тра­тил боль­шие день­ги. Над­мен­ный ар­хи­манд­рит гро­зил да­же, что он бу­дет жа­ло­вать­ся в Си­нод. Но де­ло кон­чи­лось тем, что он при­нуж­ден был сми­рить­ся и вы­пла­тить рас­тра­чен­ные им день­ги.

Та­кие неспра­вед­ли­вые при­тя­за­ния Плат­ков­ско­го силь­но утруж­да­ли свя­ти­те­ля, ко­то­рый в то же вре­мя рев­ност­но за­ни­мал­ся де­ла­ми по сво­ей епар­хии. Всту­пая на ар­хи­пас­тыр­ский пре­стол в Ир­кут­ске, свя­той Ин­но­кен­тий был пре­ис­пол­нен усер­дия по­слу­жить на поль­зу сво­ей паст­вы, по­свя­тить все си­лы сво­им па­со­мым. Он яс­но про­ви­дел, что мно­го тру­дов ему пред­сто­ит на но­вом слу­же­нии. Ду­хо­вен­ство в но­вой епар­хии бы­ло в са­мом жал­ком по­ло­же­нии. Боль­шин­ство из лиц ду­хов­ных не по­лу­чи­ло по­чти ни­ка­ко­го об­ра­зо­ва­ния. Неве­же­ствен­ные пас­ты­ри немно­гим от­ли­ча­лись от па­со­мых и не мог­ли быть ду­хов­ны­ми ру­ко­во­ди­те­ля­ми их – на­став­лять на­зи­да­тель­ным сло­вом и при­вле­кать доб­рым при­ме­ром. Де­ти ду­хов­ных учи­лись то­гда по боль­шей ча­сти у сво­их от­цов, а те, са­ми по­лу­чив скуд­ное об­ра­зо­ва­ние, немно­го­му мог­ли на­учить сво­их де­тей. Недо­ста­точ­ное при­го­тов­ле­ние к свя­щен­но­му са­ну необ­хо­ди­мо влек­ло за со­бою раз­ные бес­по­ряд­ки и нестро­е­ния. Мно­гие свя­щен­ни­ки с тру­дом чи­та­ли и, сты­дясь сво­е­го без­гра­мот­ства, под­пись за них дру­гих лиц объ­яс­ня­ли сво­им сла­бым зре­ни­ем, что «де он, поп, очи­ма скор­бен». Но­вых слу­жи­те­лей Церк­ви взять бы­ло неот­ку­да, ибо в свя­щен­ни­ки воз­во­ди­лись из низ­ших сте­пе­ней; из дьяч­ка ста­ви­ли диа­ко­ном, а диа­кон воз­во­дил­ся в сан иерея.

Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий не за­мед­лил при­нять все до­ступ­ные ему сред­ства для ис­ко­ре­не­ния та­ких нестро­е­ний. Он по­тре­бо­вал, чтобы все свя­щен­ни­ки в вос­крес­ные дни чи­та­ли книж­ки, разо­слан­ные Свя­тей­шим Си­но­дом, под на­зва­ни­ем «За­по­ве­ди с тол­ко­ва­ни­ем», так­же по­уче­ния свя­тых от­цов Церк­ви. В слу­чае неис­пол­не­ния сво­их обя­зан­но­стей свя­ти­тель гро­зил нера­ди­вым пас­ты­рям су­дом Бо­жи­им, на ко­то­ром они долж­ны бу­дут дать от­веть не толь­ко за се­бя, но и за сво­их де­тей ду­хов­ных. Во­об­ще, по­ни­мая важ­ное зна­че­ние ду­хо­вен­ства, свя­той Ин­но­кен­тий ста­рал­ся воз­вы­сить его по­ло­же­ние, что вид­но из од­ной ре­чи его, об­ра­щен­ной к пас­ты­рям. В этой ре­чи свя­ти­тель ста­рал­ся объ­яс­нить важ­ность и от­вет­ствен­ность иерей­ско­го слу­же­ния. Он го­во­рил, что свя­щен­ни­ки – стро­и­те­ли та­ин Бо­жи­их, свет для тьмы, соль зем­ли, звез­ды неба, пас­ты­ри, ко­то­рые обя­за­ны от­го­нять вол­ков от сво­е­го сло­вес­но­го ста­да. Свя­щен­ни­ки, го­во­рил рев­ност­ный ар­хи­пас­тырь, долж­ны усерд­но устро­ять дом Бо­жий, укра­шать его вся­ким бла­го­де­я­ни­ем, осо­бен­но усерд­но про­по­ве­до­вать сло­во Бо­жие, непре­рыв­но по­учая сво­их ду­хов­ных чад.

Но од­ни­ми пред­пи­са­ни­я­ми нель­зя бы­ло все­го ис­пра­вить. Нуж­но бы­ло доб­рым уче­ни­ем и вос­пи­та­ни­ем при­го­то­вить бу­ду­щих пас­ты­рей Церк­ви. По­се­му свя­ти­тель мно­го за­бо­тил­ся об учи­ли­ще. До него бы­ла од­на мон­голь­ская шко­ла, за­ве­ден­ная во вре­мя Плат­ков­ско­го при Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре. Но при Плат­ков­ском шко­ла эта бы­ла в са­мом пло­хом со­сто­я­нии. В на­ча­ле 1728 го­да свя­ти­тель устро­ил при мон­голь­ской шко­ле и рус­скую. С то­го вре­ме­ни шко­ла по­лу­чи­ла на­зва­ние рус­ско-мон­голь­ской. Из рус­ско­го от­де­ле­ния этой шко­лы долж­ны бы­ли вы­хо­дить бу­ду­щие пас­ты­ри. Свя­ти­тель мно­го за­бо­тил­ся о ней; он при­вел в по­ря­док ее по­ме­ще­ние, вы­звал сам учи­те­лей. В шко­лу при­ни­ма­лись де­ти не толь­ко из ду­хо­вен­ства, но так­же из всех со­сло­вий. Ду­хо­вен­ству свя­ти­тель при­ка­зал немед­лен­но до­став­лять в шко­лу сво­их де­тей в воз­расте от 7 до 15 лет. Не ис­пол­нив­шие это­го рас­по­ря­же­ния долж­ны бы­ли упла­чи­вать 15 руб­лей штра­фа и, кро­ме то­го, де­тей вы­сы­ла­ли через на­чаль­ство на счет непо­слуш­ных. В 1730 го­ду, по про­ше­ствии двух лет по­сле от­кры­тия шко­лы, в ней бы­ло уже око­ло 36 че­ло­век уча­щих­ся. Свя­ти­тель уве­ли­чил жа­ло­ва­ние учи­те­лям; он так­же рев­ност­но за­бо­тил­ся и о до­став­ле­нии необ­хо­ди­мых книг. В 1729 го­ду для мон­голь­ско­го от­де­ле­ния вы­пи­сал несколь­ко книг у лам, жив­ших за озе­ром Бай­кал. Пе­ре­пис­чи­ки пе­ре­пи­са­ли эти кни­ги, под­лин­ни­ки бы­ли воз­вра­ще­ны их вла­дель­цам, а но­вые кни­ги бы­ли пе­ре­да­ны в шко­лу для поль­зо­ва­ния ими. Для над­зо­ра над уче­ни­ка­ми свя­ти­тель вы­брал иеро­мо­на­ха Лав­рен­тия. Со­дер­жа­ние шко­лы сто­и­ло ему нема­лых за­бот и огор­че­ний. Сред­ства бы­ли крайне скуд­ны. Глав­ным об­ра­зом свя­ти­тель со­дер­жал эту шко­лу на до­хо­ды Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря и на свои соб­ствен­ные, хо­тя по­след­ние бы­ли очень незна­чи­тель­ны.

Де­ло в том, что при опре­де­ле­нии свя­то­го Ин­но­кен­тия на Ир­кут­скую ка­фед­ру не бы­ло по­че­му-то сде­ла­но рас­по­ря­же­ние о жа­ло­ва­нии ему. Так­же и пре­де­лы его епар­хии не обо­зна­че­ны бы­ли точ­но. То­боль­ский мит­ро­по­лит Ан­то­ний удер­жи­вал за со­бою неко­то­рые окру­ги, ко­то­рые долж­ны бы­ли бы пе­рей­ти к свя­то­му Ин­но­кен­тию, так как ра­нее бы­ли в ве­де­нии Ир­кут­ско­го ви­кар­но­го епи­ско­па. Свя­ти­тель хо­да­тай­ство­вал пе­ред Си­но­дом в 1728 г. о сво­ем жа­ло­ва­нии и про­сил точ­нее обо­зна­чить гра­ни­цы но­вой епар­хии. Свя­тей­ший Си­нод 29 ав­гу­ста по­ста­но­вил о вы­да­че жа­ло­ва­ния свя­ти­те­лю и опре­де­лил по­стро­ить ар­хи­ерей­ский дом для него; то­гда же он на­шел необ­хо­ди­мым вклю­чить в со­став но­вой епар­хии не толь­ко Се­лен­гин­ский округ, но так­же еще окру­ги Якут­ский и Илим­ский. Для окон­ча­тель­но­го ре­ше­ния это по­ста­нов­ле­ние Си­но­да бы­ло по­сла­но в се­нат, но дол­го еще при­шлось ждать се­нат­ско­го рас­по­ря­же­ния.

В то вре­мя в Си­би­ри был та­кой обы­чай: при­хо­жане са­ми из сво­ей сре­ды вы­би­ра­ли лиц, ко­то­рых счи­та­ли до­стой­ны­ми свя­щен­ства, и по­сы­ла­ли их для по­став­ле­ния к епи­ско­пу. И свя­той Ин­но­кен­тий ува­жал этот обы­чай, при­чем ни­сколь­ко не по­сту­пал­ся сво­им пра­вом сле­дить за тем, чтобы из­бран­ные пас­ты­ри бы­ли до­стой­ны сво­е­го зва­ния, и по­став­лял толь­ко та­ко­вых. Ес­ли по справ­ке в ар­хи­ерей­ском при­ка­зе дей­стви­тель­но вы­бран­ное ли­цо не име­ло ни­ка­ких пре­пят­ствий к при­ня­тию свя­щен­но­го са­на, то свя­ти­тель по­ла­гал ре­зо­лю­цию «для на­уче­ния в шко­ле». Из­би­ра­е­мый по­сы­лал­ся в мон­голь­ско-рус­скую шко­лу и здесь учил­ся не ме­нее двух ме­ся­цев. В это вре­мя он был обя­зан спи­сать для се­бя пра­ви­ла из Ду­хов­но­го Ре­гла­мен­та, от­но­ся­щи­е­ся к свя­щен­ни­че­ско­му слу­же­нию, за­тем за­учить их на­изусть. В то же вре­мя он зна­ко­мил­ся с пред­сто­я­щим ему но­вым слу­же­ни­ем. При вы­пус­ке из шко­лы вы­ше­упо­мя­ну­тый иеро­мо­нах Лав­рен­тий ис­пы­ты­вал его. Ес­ли по ис­пы­та­нии вы­бран­ный при­зна­вал­ся до­стой­ным, то по­лу­чал став­лен­ную гра­мо­ту от свя­ти­те­ля и, на­учив­шись от­прав­лять цер­ков­ное бо­го­слу­же­ние, уез­жал на ме­сто сво­е­го слу­же­ния. Так за­бо­тил­ся свя­ти­тель о из­бра­нии до­стой­ных пас­ты­рей. Ес­ли же кто из из­бран­ных при­хо­жа­на­ми лиц ока­зы­вал­ся недо­стой­ным ве­ли­ко­го са­на, то свя­ти­тель от­вер­гал та­ко­го.

При об­шир­но­сти Си­би­ри и при за­труд­ни­тель­но­сти про­ез­дов свя­ти­те­лю Ин­но­кен­тию неред­ко при­хо­ди­лось ру­ко­по­ла­гать свя­щен­ни­ков не толь­ко для сво­ей Ир­кут­ской епар­хии, но и для со­пре­дель­ной То­боль­ской. Мно­гим став­лен­ни­кам го­раз­до бли­же бы­ло ехать для по­свя­ще­ния в Ир­кутск, чем в То­больск. Но свя­ти­тель Ин­но­кен­тий де­лал это по прось­бе и уго­во­ру с То­боль­ским мит­ро­по­ли­том Ан­то­ни­ем.

Мно­го за­бо­тил­ся св. Ин­но­кен­тий о бла­го­ле­пии служ­бы Бо­жи­ей. До него ча­сто в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни не бы­ва­ло бо­го­слу­же­ния или бы­ва­ло оно в неудоб­ное вре­мя; жи­те­ли Ир­кут­ска жа­ло­ва­лись на это свя­ти­те­лю, и он рев­ност­но ис­ко­ре­нял эти бес­по­ряд­ки. Свя­ти­тель рас­по­ря­дил­ся, чтобы свя­щен­ни­ки в го­ро­де Ир­кут­ске не со­вер­ша­ли ли­тур­гии слиш­ком ра­но. Он при­ка­зал в празд­ни­ки бла­го­ве­стить к ли­тур­гии в 9 ча­сов утра, а в про­стые дни – в 7 с по­ло­ви­ной.

Свя­той Ин­но­кен­тий рас­по­ря­дил­ся и о том, чтобы свя­щен­ни­ки его епар­хии не ис­пол­ня­ли треб в чу­жих при­хо­дах, ис­клю­чая край­ней необ­хо­ди­мо­сти. Толь­ко на ис­по­ведь бы­ло доз­во­ле­но при­ни­мать каж­до­го при­хо­дя­ще­го да­же из дру­гих при­хо­дов. При­ча­щать­ся же вся­кий был обя­зан в сво­ем при­ход­ском хра­ме, при­чем ес­ли он был у ис­по­ве­ди в дру­гом при­хо­де, то от ду­хов­но­го от­ца да­ва­лась ему от­пуск­ная гра­мо­та, удо­сто­ве­ря­ю­щая в том, что он был на ис­по­ве­ди и до­сто­ин при­ня­тия Свя­тых Хри­сто­вых Та­ин.

Свя­ти­тель об­ра­тил осо­бен­ное вни­ма­ние на боль­шое чис­ло укло­няв­ших­ся от ис­по­ве­ди. В од­ном Ир­кут­ске в 1722 г. чис­ло не быв­ших у ис­по­ве­ди до­хо­ди­ло до 420 че­ло­век. Свя­ти­тель не мог без вни­ма­ния оста­вить это­го. Ви­нов­ным бы­ло сде­ла­но вну­ше­ние, чтобы они стро­го ис­пол­ня­ли по­ста­нов­ле­ния Церк­ви.

Во­об­ще свя­той пер­во­пре­столь­ник Ир­кут­ский был рев­ност­ным пас­ты­рем под­чи­нен­ной епар­хии, опыт­ным устро­и­те­лем цер­ков­ной жиз­ни в глу­хом краю необъ­ят­ной Си­би­ри. С этой сто­ро­ны осо­бен­но за­ме­ча­тель­на ин­струк­ция свя­ти­те­ля, дан­ная свя­щен­ни­ку Да­ни­и­лу Ива­но­ву, «за­ка­щи­ку», по-на­ше­му – бла­го­чин­но­му.

«Вы­дать те­бе за­каз (бла­го­чи­ние) За­мор­ский (За­бай­каль­ский) во всем Се­лен­гин­ском окру­ге, а в дей­ствии по­сту­пать по сим пунк­там:

1. Объ­е­хать те­бе церк­ви в тво­ем за­ка­зе и смот­реть все­го бла­го­чи­ния цер­ков­но­го и над свя­щен­ни­ка­ми, и над всем при­чтом, а имен­но: не бес­чин­ство­ва­ли бы, не шу­ме­ли бы по ули­цам или в церк­ви пья­ни; не пи­ют ли ви­но по ка­ба­кам и про­чая по при­бав­ле­нию Ре­гла­мен­та о свя­щен­ни­ках.

2. Ука­зы его ве­ли­че­ства рас­сы­лать, а для рас­сыл­ки оных по­сы­лать по­оче­ред­но в тво­ем за­ка­зе дьяч­ков и по­но­ма­рей, аще ку­да ско­рых и хо­ро­ших по­пут­чи­ков не при­лу­чит­ся, а под­во­ды дьяч­кам и по­но­ма­рям брать от церк­ви до церк­ви.

3. Те­бе, свя­щен­ни­ку, да­вать ве­неч­ные па­мя­ти ко всем церк­вам сво­е­го за­ка­за, по Пра­ви­лам свя­тых апо­стол и свя­тых отец и по ука­зам Его Ве­ли­че­ства; и аще где да­ле­ко, то иным при­ка­зы­вать; со­би­рать по­шли­ну по преж­не­му обык­но­ве­нию без из­ли­ше­ства; та­кож­де да­вать дьяч­кам и по­но­ма­рям ука­зы по ука­зу Прео­свя­щен­но­го со взя­ти­ем по­шлин; в про­ше­ни­ях о ме­стах про­пи­са­но бы бы­ло, ру­га ли (то есть жа­ло­ва­нье ли) ему или из до­хо­дов пи­тать­ся бу­дет, и что он доб­рый и не по­до­зри­тель­ный че­ло­век.

4. Те­бе же по­все­год­но со­би­рать со всех церк­вей тво­е­го за­ка­за дан­ные по та­бе­ли оклад­ные день­ги без из­ли­ше­ства. Аще где воз­об­но­вят­ся по ука­зу ча­сов­ни, дан­ные оклад­ные со­би­рать же и от­да­вать.

5. Аще кто на свя­щен­ни­ка или на при­чет­ни­ка по­да­ет те­бе до­но­ше­ние, те­бе смот­реть; аще в ка­ком важ­ном де­ле есть, от­сы­лать в Ир­кут­ский ар­хи­ерей­ский при­каз к ре­ше­нию, аще же о ма­ло­важ­ных де­лех, та­ко­выя са­мо­му по пра­ви­лам и ре­гла­мен­ту ре­шать, без вся­кой по­на­ров­ки (то есть без вся­ко­го по­пусти­тель­ства).

6. О сво­ем ре­ше­нии де­ла до­но­сить в при­каз.

7. До­став­лять от всех церк­вей мет­ри­че­ские тет­ра­ди и ис­по­вед­ные за­пи­си.

8. Над­зи­рать за тем, чтобы не бы­ло бес­пас­порт­ных ду­хов­ных лиц в окру­ге и, ес­ли ока­жут­ся, до­став­лять к прео­свя­щен­но­му.

9. Над­зи­рать за тем, нет ли рас­коль­ни­ков и, ес­ли ока­жут­ся, до­но­сить.

10. Не по­сту­пать сверх пра­ва, предо­став­лен­но­го ин­струк­ци­ей, и де­ла долж­но­сти ис­пол­нять усерд­но и по со­ве­сти.

11. На бу­ма­гу, чер­ни­ла брать со всех церк­вей по про­пор­ции, сколь­ко изой­дет; та­ко­же и пис­чи­ку опре­де­лить с каж­дой церк­ви по руб­лю, а боль­ше не опре­де­лять.

12. Под­во­ды раз­ло­жить на свя­щен­ни­ков с при­чет­ни­ки и со­брать с них день­ги в од­ну сум­му, по рас­смот­ре­нии при­хо­да, с ко­го над­ле­жать боль­ше, с ко­го мень­ше, чтоб в том ни­ко­му не бы­ло оби­ды; ко­гда при­дут ка­кие ука­зы, то на­и­мо­вать из той сум­мы со­бран­ной без из­ли­ше­ства и рас­сы­лать, ку­да над­ле­жит».

Во­об­ще недол­го­лет­нее пре­бы­ва­ние свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия на Ир­кут­ской ка­фед­ре бы­ло озна­ме­но­ва­но непре­рыв­ны­ми за­бо­та­ми его о бла­ге вве­рен­ной ему паст­вы и неусып­ны­ми тру­да­ми. Сам он всем по­да­вал при­мер стро­гой бла­го­че­сти­вой жиз­ни и тре­бо­вал, чтобы и ду­хо­вен­ство слу­жи­ло при­ме­ром для сво­ей паст­вы. Но труд­но бы­ло бо­роть­ся свя­ти­те­лю с неко­то­ры­ми по­ро­ка­ми, ко­то­ры­ми стра­да­ло си­бир­ское ду­хо­вен­ство. Осо­бен­но силь­но был раз­вит сре­ди него по­рок пьян­ства. Ча­сто свя­щен­ни­ки «бы­ва­ли силь­ны и храб­ры к пи­тью» в до­мах при­хо­жан. Та­кие пас­ты­ри и в хра­ме Бо­жи­ем поз­во­ля­ли се­бе непри­стой­ные по­ступ­ки. «В церк­вах, – го­во­рят до­ку­мен­ты то­го вре­ме­ни, – та­кие свя­щен­ни­ки ино­гда бра­нят­ся, ино­гда и де­рут­ся; дру­зии же зло­нрав­нии свя­щен­ни­цы в церк­ви и ал­та­ре сквер­но­сло­вят, бра­нят­ся и тво­рят дом Бо­жий вер­те­пом раз­бой­ни­ков; мно­гие свя­щен­ни­ки чре­во­уго­дию сво­е­му сле­до­ва­ли, пья­ные бро­ди­ли по ули­цам, ва­ля­лись в ка­ба­ках; по ули­цам бро­дя, бес­чи­ние шу­ме­ли, ло­жи­лись спать на до­ро­ге, ко­щун­ство­ва­ли, дра­лись».

На это уже бы­ло дав­но об­ра­ще­но вни­ма­ние ду­хов­ной вла­сти. Еще в 1702 г. в То­боль­ске был со­бран Со­бор по по­во­ду та­ких бес­чинств. Здесь бы­ли из­да­ны пра­ви­ла про­тив пьян­ства свя­щен­ни­ков и про­че­го прит­ча. Од­но из них под­вер­га­ет стро­гой от­вет­ствен­но­сти ви­нов­ных: «Свя­щен­ник, аще в без­мер­ном явит­ся пьян­стве, или диа­кон, или дья­чек и по­но­марь, пене ар­хи­ерей­ской под­ле­жит, яко со­блазн ми­ру, по тре­тьем же на­ка­за­нии чужд да бу­дет свя­щен­ства».

Свя­той Ин­но­кен­тий вся­ки­ми ме­ра­ми ста­рал­ся ис­ко­ре­нить пьян­ство; ви­нов­ных он под­вер­гал су­ду.

Раз до свя­ти­те­ля до­шли слу­хи, что сто­рож од­ной церк­ви с цер­ков­ным клю­чом был в пи­тей­ном до­ме и там в нетрез­вом ви­де всту­пил в дра­ку с дру­ги­ми. Свя­ти­тель по­тре­бо­вал к се­бе ви­нов­но­го, усо­ве­щи­вал его. Ко­гда же тот со­знал­ся во всем, свя­ти­тель по­ве­лел его дер­жать вза­пер­ти в мо­на­стыр­ской хле­бо­пе­карне с тем, чтобы он се­ял му­ку, а за­тем от­пу­стить, взяв с него рас­пис­ку – впредь цер­ков­но­го клю­ча не но­сить с со­бой в кор­чем­ни­цу и жить трез­во.

Не толь­ко на­ка­за­ни­ем, но ча­ще все­го уве­ща­ни­ем и сво­им муд­рым сло­вом ста­рал­ся свя­ти­тель ис­прав­лять под­чи­нен­ных. С 1729 го­да во­ен­ная цер­ковь Якут­ско­го пол­ка по­сту­пи­ла в ве­де­ние Ир­кут­ско­го ар­хи­пас­ты­ря. Свя­ти­те­лю до­нес­ли, что пол­ко­вой свя­щен­ник иеро­мо­нах Фе­о­фан Ка­пар­ский ве­дет силь­но нетрез­вую жизнь и не ис­пол­ня­ет сво­их обя­зан­но­стей. Да­же дни Страст­ной сед­ми­цы не оста­нав­ли­ва­ли его. Свя­ти­тель об­ра­тил­ся к нему с тро­га­тель­ным, чи­сто оте­че­ским вра­зум­ле­ни­ем: «Чест­ный отец Фе­о­фан! Не за­слу­жил ты та­ко­го на­ше­го вра­зум­ле­ния, а ско­рее до­сто­ин бес­че­стия. Од­на­ко мы пи­шем к те­бе. Как ты не сты­дишь­ся, что при­зван от Гос­по­да Бо­га о всем ми­ре свя­тую жерт­ву при­но­сить и па­сти ста­до сло­вес­ных овец Его, о ни­х­же ис­тя­зан бу­дешь и дашь от­вет в день страш­но­го ис­пы­та­ния, а сам ты то­го зва­ния не со­дер­жишь, но бес­пре­стан­но пьешь и без­год­но упи­ва­ешь­ся до­пья­на, а де­ла сво­е­го не ис­прав­ля­ешь, чи­нишь мно­гие без­дель­ные непо­треб­ства. Де­ло ли это свя­щен­ни­ка? Ныне те­бе это пи­шем, уве­ще­вая те­бя оте­че­ски, чтобы ты ис­пра­вил­ся. Ес­ли же ты не оста­вишь сво­их по­ро­ков, то знай, что с бес­че­сти­ем ты из пол­ку пе­ре­ме­нен бу­дешь, по­зван к нам на суд и при­мешь до­стой­ное по де­лам тво­им. Но про­шу, ис­правь­ся».

Все­ми си­ла­ми ста­рал­ся свя­ти­тель ис­ко­ре­нить этот недуг ду­хов­ных пас­ты­рей на­ро­да. Для се­го-то он и тре­бо­вал, чтобы при­хо­жане бы­ли осмот­ри­тель­ны в сво­ем из­бра­нии бу­ду­щих свя­щен­ни­ков, из­би­ра­ли до­стой­ных, а не та­ких, ко­то­рые «над­зи­ра­ют кор­чем­ни­цы». «Се­го ра­ди, – го­во­рил свя­ти­тель в од­ном из сво­их по­уче­ний к пас­ты­рям, – до­сто­ит им по­знать свою честь и хра­нить ее, яко зе­ни­цу ока, да свет не об­ра­тит­ся в тьму и сла­ва – в бес­че­стие».

Свя­ти­тель за­бот­ли­во сле­дил, чтобы не бы­ло ни­ка­ких рас­прей и раз­до­ров сре­да ду­хо­вен­ства. А при то­гдаш­нем со­сто­я­нии Си­бир­ской Церк­ви та­кие слу­чаи дей­стви­тель­но ино­гда про­ис­хо­ди­ли, как это вид­но из сле­ду­ю­ще­го.

Дво­рян­ский сын Ни­ки­та Вар­ла­а­мов с цар­ско­го раз­ре­ше­ния по­стро­ил в 1709 го­ду мо­на­стырь в Нер­чин­ске на свое ижди­ве­ние. Со­глас­но с цар­ской гра­мо­той Ни­ки­та был воз­ве­ден в сан игу­ме­на и на­ре­чен Пан­кра­ти­ем. В этой гра­мо­те бы­ло ска­за­но, чтобы «игу­ме­нам не ве­дать кре­стьян, ве­дать им ток­мо цер­ковь Бо­жию». За­ве­до­ва­ние мо­на­стыр­ски­ми иму­ще­ства­ми по­сле Пан­кра­тия долж­но бы­ло пе­рей­ти к од­но­му из ми­рян. Это и вы­зва­ло сре­ди бра­тии недо­воль­ство и ма­лое ува­же­ние к вновь вы­бран­но­му игу­ме­ну по­сле Пан­кра­тия – иеро­мо­на­ху На­фа­наи­лу. Неко­то­рые из бра­тии поз­во­ля­ли се­бе бра­нить но­во­го игу­ме­на; ссо­ры и брань, свое­во­лие и непо­слу­ша­ние в оби­те­ли бы­ли непре­стан­ные. На­фа­наи­лу при­шлось лич­но про­сить свя­то­го Ин­но­кен­тия, чтобы он сво­ей свя­ти­тель­ской вла­стью по­ло­жил пре­дел та­ким бес­по­ряд­кам. Свя­ти­тель не остал­ся глух к прось­бам На­фа­наи­ла и по­слал в Нер­чин­ский мо­на­стырь та­кое по­сла­ние: «Указ на­ше­го ар­хи­ерей­ства Нер­чин­ско­го Успен­ско­го мо­на­сты­ря мо­на­хам, вклад­чи­кам и кре­стья­нам. Из­вест­но на­ше­му ар­хи­ерей­ству от до­сто­вер­ных пер­сон учи­ни­лось, а наи­па­че от то­го мо­на­сты­ря игу­ме­на На­фа­наи­ла, ко­то­рый в про­шлом го­де по прось­бе на­шей, а по бла­го­да­ти Все­свя­та­го Ду­ха, через мер­ность на­шу про­из­ве­ден к вам в игу­ме­на, что от мо­на­хов и бель­цов на­но­сят­ся ему уко­ри­тель­ные, без­дель­ные сло­ва; та­кож­де во мно­гих слу­ча­ях и мо­на­стыр­ских тру­дах, ко­то­рые бы­ва­ют для об­щей мо­на­стыр­ской поль­зы, чи­нит­ся непо­слу­ша­ние. То­го ра­ди мы вас оте­че­ски уве­ще­ва­ем и по­веле­ва­ем, дабы вы игу­ме­ну На­фа­наи­лу, яко от­цу сво­е­му и на­чаль­ни­ку, во всем по­ви­но­ва­лись и без его по­ве­ле­ний ни­че­со­же дей­ство­ва­ли и меж­ду со­бою, яко зве­рие, не ссо­ри­ли­ся, под небла­го­сло­ве­ни­ем Бо­жи­им и на­шим. Аще про­тив­но бу­де­те чи­нить, и аще от него на вас впредь бу­дет в чем про­ше­ние, то та­ко­вый к от­ве­ту по ука­зам Ея Им­пе­ра­тор­ско­го Ве­ли­че­ства взят бу­дет в Ир­кутск. Про­чее же Бог ми­ра и люб­ви да пре­бы­ва­ет с ва­ми и на­ше недо­стой­ное бла­го­сло­ве­ние».

Не ме­нее свя­ти­тель за­бо­тил­ся и о про­стых ми­ря­нах. По­буж­дая свя­щен­ни­ков по­учать сво­их чад ду­хов­ных, сам свя­ти­тель ча­сто и неод­но­крат­но об­ра­щал­ся к сво­ей пастве со сло­вом по­уче­ния. В сво­их про­по­ве­дях он гроз­но во­ору­жал­ся про­тив по­ро­ков и крот­ко уве­ще­вал сво­их слу­ша­те­лей ис­пол­нять за­по­ве­ди Бо­жии, и при­зыв свя­ти­те­ля не остал­ся без от­ве­та. Его муд­рое и оте­че­ское сло­во глу­бо­ко за­па­да­ло в серд­ца слу­ша­те­лей. Мно­же­ство на­ро­да сте­ка­лось, чтобы по­слу­шать его по­уче­ния. Мно­гих сло­во свя­ти­те­ля ис­прав­ля­ло и под­дер­жи­ва­ло на жиз­нен­ном пу­ти, сре­ди бед и невзгод. Бо­лее 200 лет хра­ни­лось пре­да­ние о крас­но­ре­чи­вых сер­деч­ных по­уче­ни­ях бла­жен­но­го Ин­но­кен­тия. Мно­гие спи­сы­ва­ли эти по­уче­ния.

Оста­но­вим­ся на неко­то­рых мыс­лях свя­ти­те­ля, ко­то­рые он про­во­дил в сво­их по­уче­ни­ях к пастве; по­смот­рим, ку­да он вел свое сло­вес­ное ста­до. Мы от­сю­да уви­дим, как про­сто, на­гляд­но и жиз­нен­но по­учал он ве­ру­ю­щих.

Мир сей ско­ро­пре­хо­дящ; че­ло­век на зем­ле – вре­мен­ный гость; ко­нец для всех – смерть. «Ка­ко слеп­цы, та­ко и мы ду­шев­ны­ма очи­ма ослеп­лен­нии пре­ле­стию ми­ра се­го, не ви­дим ис­тин­на­го пу­ти, ка­ко прий­ти к ис­тин­но­му Солн­цу – Све­ту Хри­сту, по­не­же бо мир сей пре­льща­ет, мно­го нам жи­во­та обе­ща­ет; обе­ща­ет нам зла­то, но оты­мет от нас небес­ное бла­го; ни­что­же бо зла­то, раз­ве бла­го, по­не­же бо и в ми­ре сем на зем­ли есть. Об­ре­та­ют­ся чер­ви в тра­вах, иже в но­щи ви­дят­ся свет­лы, яко ада­ман­ты (то есть ал­ма­зы), аще же ру­кою при­кос­не­ши­ся, ни­что­же ино, точ­но прах. Так и че­ло­век всяк: аще по­вы­сит­ся за вы­со­ту ро­да, за кра­со­ту ли­ца, за кре­пость си­лы, за мно­же­ство бо­гат­ства, но узрит се­бе прах и зем­лю и чер­вя, по сло­ве­си Да­ви­до­ву: Аз есмь червь, а не че­ло­век (Пс.21:7), еще же и дре­ва су­ще­ство пре­ме­ня­ет­ся тле­ни­ем: гни­лое де­ре­во, а ви­дит­ся в тем­ном ме­сте свет­ло бы­ша: аще рас­смот­ри­ши и узри­ши то­чию тле­ние и зем­лю... Та­ко­вым об­ра­зом и ми­ряне, при­ле­жа­щии зем­ным ве­щем: аще при­ло­жит че­ло­век мысль на пи­щи и пи­тии, что ему воз­даст чре­во, то­чию мо­ты­лие и прах; аще же при­ло­жит че­ло­век тща­ние на куп­ли и в тор­ге ми­ра се­го, что се­бе при­об­ря­щет ку­пец? Ни­что­же, то­чию су­е­ту; а от со­кро­ви­ща и бо­гат­ства сво­е­го ни­что­же воз­мем, то­чию сра­чи­цу и са­ван. И аще че­ло­век оже­нит­ся и де­ти при­жи­вет, сы­на оже­нит и дще­ри за­муж вы­даст и про­жи­вет сто лет и боль­ше, по­том что? Смерть; а по смер­ти при­об­ря­щет тле­ние...»

«О пре­муд­рый Со­ло­моне, ты гла­го­ле­ши: несть ни­что­же веч­но пре­бы­ва­ю­щее, и че­ло­век, жи­ву­ще в ми­ре сем су­ет­ном, льстит­ся на­жит­ка­ми се­го све­та, го­во­рит та­ко: “доб­ро нам зде бы­ти”. Не зна­ют, что тво­рят. Кое доб­ро есть в ми­ре сем непо­сто­ян­ном? В ми­ре бо сем вся из­мен­на; ибо кто ныне жи­вет, тот утре во гро­бе гни­ет; ныне здрав есть, яко Мо­и­сей, а по утру в ве­ли­ком неду­зе, яко Иов; ныне в че­сти и сла­ве, а по утру в тем­ни­це и за­клю­че­нии; днесь о бо­гат­ствах пе­чет­ся, яже не мо­жет со­че­сти, яко же бо­гач оный еван­гель­ский, а во утрий день еди­ныя кру­пи­цы ал­чет, яко Ла­зарь, и не об­ре­та­ет; днесь на сво­бо­де, а утре в нево­ле; се­го­дня в ра­до­сти, а утре в пе­ча­ли; днесь гос­под­ству­ет и по­веле­ва­ет, утре из­ды­ха­ет и уми­ра­ет».

Не долж­но при­вя­зы­вать­ся к бо­гат­ству, ибо оно ве­дет к по­ги­бе­ли. «По­не­же вы бо­гат­ства свои дер­жи­те на непо­треб­ные ве­щи – на объ­еде­ние и пьян­ство и на нечи­стый блуд, то­го ра­ди бо­гат­ства ва­ши до неба вас не до­пу­ща­ют. А те же бо­гат­ства ва­ши и от му­ки вас осво­бож­да­ют, аще нач­не­те ми­ло­сты­ню тво­ри­ти».

Тро­га­тель­но уве­ще­ва­ет свя­ти­тель тво­рить ми­ло­сты­ню. «Вам долж­но бы­ти ми­ло­сер­дым к про­ше­нию ни­щих, егда к вам во­пи­ют: “Хри­ста ра­ди ми­ло­сты­ню ни­щим”; и вы будь­те ми­ло­сти­вы на про­ше­ние их. Не про­сят бо у вас ко­е­го ве­ли­ко­го да­ра; но толь­ко про­сят еди­ныя ко­пей­ки или ма­ла­го кус­ка хле­ба, Бо­га ра­ди. Будь­те ми­ло­сти­вы; за ту бо ми­лость са­ми от Бо­га по­ми­ло­ва­ни бу­де­те... Аще убо­гим бу­дем да­ва­ти ми­ло­сты­ню, от­даст вам Бог оную на том све­те, и кто боль­ше да­ет, то­му и Бог боль­ше от­да­ет, а кто мень­ше да­ет, мень­ше то­му по­да­ет. Ми­ло­сты­ня – это при­об­ре­те­ние для веч­но­сти: ею по­лу­ча­ет ве­ру­ю­щий Цар­ство Небес­ное. Мо­лю­ся вам, лю­би­ми­цы мои, еже бы нам по­лу­чи­ти Цар­ство Небес­ное. Чим же по­лу­чи­ти? 1) Да­я­ти ясти ал­чу­щим, 2) да­я­ти пи­ти жаж­ду­щим, 3) прии­ма­ти стран­ныя, 4) оде­ва­ти на­гия, 6) по­се­ща­ти немощ­ныя, 6) в тем­ни­цу хо­ди­ти, 7) спо­сле­до­ва­ти, во еже по­гре­ба­ти мерт­выя. Си­ми доб­ро­де­тель­ми по­лу­чим Цар­ство Небес­ное».

Со­вер­ше­ние этих доб­ро­де­те­лей свя­ти­тель со­ве­то­вал при­уро­чи­вать осо­бен­но к ве­ли­ким празд­ни­кам. «Лю­бим­цы! не будь­те невер­ны сло­вом и жи­ти­ем, сло­вом ис­по­ве­дуй­те, яко во­ис­ти­ну вос­кре­се Гос­подь, и жи­ти­ем будь­те вер­ни в тво­ре­нии доб­рых дел, по­да­я­ни­ем ми­ло­сты­ни и хра­не­ни­ем люб­ви. И аще кто со­тво­рит лю­бовь, той ни­щия да оде­ва­ет, а не су­етне плоть свою укра­ша­ет, яко­же мы ныне тво­рим, кра­сим­ся ри­за­ми; что ка­ко­ва празд­ни­ка ждем, Вос­кре­се­ния Гос­под­ня, или ино­го ко­е­го празд­ни­ка, то мы го­то­вим се­бе каф­та­ны хо­ро­шие, ру­ка­ви­цы убор­ныя, шап­ки из­ряд­ныя, са­по­ги крас­ные; а луч­ше бы нам го­то­вить­ся к празд­ни­кам с доб­ры­ми де­ла­ми».

В од­ном из сво­их по­уче­ний свя­ти­тель яс­но и про­сто из­ла­гал пра­ви­ла бла­го­че­сти­вой жиз­ни.

«По­слу­шай­те, воз­люб­лен­нии, – го­во­рит свя­ти­тель, – се Хри­стос Гос­подь и Ма­рия, Ма­ти Его, свя­та су­щи, из­во­ли­ста со греш­ни­ки вчи­ни­ти­ся (по­то­му что Пре­свя­тая Де­ва ис­пол­ни­ла за­кон, от­но­ся­щий­ся греш­ным но­во­рож­ден­ным мла­ден­цам, и при­нес­ла в жерт­ву два птен­ца го­лу­би­на). Так­же и нам, бра­тие, учи­ти­ся, еже очи­ща­ти ду­ши на­ши свя­тым по­ка­я­ни­ем и хо­ди­ти на мо­лит­ву в дом Бо­жий и при­но­си­ти по­треб­ная. При­но­си­те ов све­щи, а ин просфо­ры, а кто се­го не име­ет, тот при­хо­ди в цер­ковь на мо­лит­ву с со­кру­шен­ною жерт­вою серд­ца, со сле­за­ми по­ка­я­ния. Преж­де все­го бой­ся Бо­га, лю­би Его всею ду­шею и серд­цем и по­мыш­ле­ни­ем, а Пре­чи­стую Бо­го­ма­терь и всех свя­тых по­чи­тай­те, а в цер­ковь Бо­жию без­ле­ност­но при­хо­ди­те к ве­черне, и за­ут­рене, и обедне к на­ча­лу, и слу­шай­те Бо­же­ствен­на­го пе­ния со вни­ма­ни­ем в мол­ча­нии; а из церкве до от­пу­ста не вы­хо­ди­те. Аще да­ле­че от церкве, или не до­суж­но та бу­дет, то ты мо­жешь до­ма пра­ви­ло свое ис­пра­вить, пе­ние и по­кло­ны по си­ле, а не ле­ни­ся, да не без­п­ло­ден бу­де­ши, аки дре­во су­хое. И аще со­тво­ри­ши пра­ви­ло без ле­но­сти, то ве­ли­кую мзду от Бо­га по­лу­чи­ши и гре­хов от­пу­ще­ние. Празд­ни­ки празд­нуй­те ду­хов­но, а не те­лес­но, ни­щих ми­луй­те, а в церк­ви све­щи и просфо­ры в от­шить по си­ле да­вай­те; ра­бам же сво­им в празд­ни­ки от ра­бо­ты по­кой дай­те; празд­ни­ки празд­нуй­те не объ­яде­ни­ем и пьян­ством, но мо­лит­вою и чи­сто­тою. Крот­ко жи­ви­те и во Хри­сте лю­бовь нели­це­мер­ну имей­те ко вся­ко­му хри­сти­а­ни­ну... По­чи­тай­те свя­щен­ни­ков, яко Бо­жии слу­ги, и всем цер­ков­ни­кам честь воз­да­вай­те, и непри­я­те­ля своя лю­би, и Бо­га за них мо­ли, и лю­би всех пра­во­слав­ных хри­сти­ан яко сам се­бе, дру­гу не за­ви­ди, ни­ко­го не оби­ди, среб­ра в ро­сты не да­вай, чти от­ца и ма­терь, боль­ныя по­се­щай, нужд­ным по­мо­гай, в тем­ни­цах и око­вах по­треб­ная до­не­си, ни­щих по си­ле на­кор­ми, на­пой и одень, вся бо та в ру­це Бо­жии вла­га­е­ши, вдо­виц не пре­зри, наи­па­че все­го от блу­да бе­гай и с же­на­ми жи­ви­те по за­ко­ну. В сре­ду и пя­ток и вос­кре­се­нье в чи­сто­те будь­те. Празд­ни­ки Гос­под­ские и Пре­чи­стыя Бо­го­ро­ди­цы и всех свя­тых по­чи­тай чест­но, а де­ти своя и че­лядь учи стра­ху Бо­жию, хра­ни от пьян­ства; тать­бы и вся­ка­го зла уда­ляй­ся, а в церк­ви Бо­жи­ей де­тем сво­им ве­ли хо­ди­ти ко служ­бе во вся дня, а наи­па­че в празд­ни­ки... Аще слу­чит­ся со­гре­ши­ти, по на­у­ще­нию диа­во­лю, то вско­ре ис­по­веждь от­цу ду­хов­но­му, да не вко­ре­нит­ся диа­вол в ду­ше тво­ей, и смерть да не за­станет тя без по­ка­я­ния. А наи­па­че все­го бу­ди сми­рен, не вы­со­ко­умен, не празд­но­сло­ви, сквер­ных бе­сед бе­гай, дру­га не уко­ри, не до­са­ди... в церк­ви Бо­жи­ей стой на мо­лит­ве со стра­хом, ни го­во­ря ни с кем и не по­мыш­ляй что зло в серд­це сво­ем, но точ­но гла­го­ли: Гос­по­ди, по­ми­луй мя».

Свя­ти­тель ука­зы­ва­ет сво­им слу­ша­те­лям при­ме­ры, сле­дуя ко­то­рым они мо­гут спа­стись.

«Да вспо­ми­на­ем жи­тия свя­тых, яже чтем на вся­кий лень, ка­ко они уго­ди­ша Бо­гу – сме­хом ли без­об­раз­ным или празд­но­сло­ви­ем уго­ди­ли Бо­гу? Ни­ка­ко, но доб­ры­ми де­ла­ми. Та­ко и нас учат мол­ча­нию и тер­пе­нию и оста­ти­ся от злых дел. И свя­тые от­цы, му­жие и же­ны, не с небес же сни­до­ша, но та­кож­де на зем­ли ро­ди­ша­ся и имя­ху те­ло от зем­ли, яко­же и мы.

Име­ли и они ис­ку­ше­ние от де­мо­нов; но диа­во­ла по­беж­да­ху. Они бо не мно­го ядя­ху, яко же мы; ви­ном не упи­ва­х­у­ся, яко же мы тво­рим ока­ян­нии... Что же тво­ри­ли? Они бо ра­бо­та­ли Бо­гу всем серд­цем, тер­пе­ли му­че­ния, ис­ку­ше­ния за Хри­сто­во имя».

Над все­ми свя­ты­ми без­мер­но воз­вы­ша­ет­ся Ма­терь Бо­жия, выс­шая небес и чи­ст­шая свет­ло­стей сол­неч­ных, За­ступ­ни­ца греш­на­го ми­ра. Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий го­во­рит о Вла­ды­чи­це ми­ра: «Есть же она Ма­ти не ток­мо Сы­ну и Бо­гу, но и всем нам пра­во­слав­ным. Ма­ти Сы­ну Сво­е­му по есте­ству че­ло­ве­че­ства, Ма­ти нам же по ми­ло­сер­дию и по хо­да­тай­ству и по за­ступ­ле­нию. Яко­же бо ма­ти род­ная все­гда ми­ло­серд­ная есть к ча­дам сво­им есте­ствен­ным: пи­та­ет я, гре­ет и оде­ва­ет, подъ­ем­лет; аще де­ти и до­са­дят, она все про­ща­ет и вся немо­щи их лю­без­но тер­пит. Та­ко и Де­ва Ма­рия пи­та­ет нас браш­ном ми­ло­сер­дия Сво­е­го, по­ит мле­ком щед­рот, гре­ет ны ри­зою по­кро­ва Сво­е­го, оде­ва­ет на­гость на­шу оде­я­ни­ем брач­ным; па­да­ю­щия в ров гре­хов, подъ­ем­ля ру­кою по­со­бия Сво­е­го, утвер­жда­ет жез­лом утвер­жде­ния Сво­е­го. А егда мы по со­гре­ше­нии ка­ем­ся, Она ско­ро про­ща­ет и Бо­га ко про­ще­нию мо­лит­ва­ми Сво­и­ми пре­кло­ня­ет. Тер­пит же вся немо­щи на­ша, яко зна­ю­щая по­полз­но­ве­ние на­ше. Тем же к Ней, яко ми­ло­серд­ной Ма­те­ри, с дерз­но­ве­ни­ем и на­деж­дою вси при­те­кай­те и теп­лы­ми мо­лит­ва­ми со усерд­ны­ми сле­за­ми мо­ля­ще­ся Ей».

Свя­той Ин­но­кен­тий звал сво­их па­со­мых на вы­со­ту хри­сти­ан­ско­го со­вер­шен­ства, но жизнь их бы­ла очень невы­со­ка. Осо­бен­но ча­сты бы­ли в Си­би­ри слу­чаи на­ру­ше­ния це­ло­муд­рия и су­пру­же­ской вер­но­сти. В сво­их по­уче­ни­ях свя­ти­тель предо­сте­ре­гал па­со­мых от этих по­ро­ков. Так, изъ­яс­няя прит­чу о блуд­ном сыне, свя­ти­тель го­во­рить: «А той злой обы­чай и ныне есть в ми­ре. Егда че­ло­век при­дет в воз­раст, то спер­ва при­и­щет дру­га се­бе та­ко­го, ка­ков сам; сна­ча­ла по­дру­жат­ся, а по­том нач­нут чи­нить со­ве­ты и все друг к дру­гу плот­ским люб­ле­ни­ем рас­по­ла­га­ют­ся, а не ду­хов­ным, и в той люб­ви на­учат­ся пьян­ству, а иные ска­кать, пля­сать, а за­тем гор­ди­ти­ся, ли­хо­им­ство­ва­ти и блуд тво­ри­ти. О, лю­би­те­ли блу­да и нечи­сто­ты! О, несы­тая мер­зость! По­не­же бо вся­кая нечи­сто­та не то­чию серд­це по­мра­ча­ет, но и ви­де­ние ли­ца по­губ­ля­ет. Слы­ши, что апо­стол гла­го­лет: Бе­гай­те блу­до­де­ния: всяк бо грех, его­же аще со­тво­рит че­ло­век, кро­ме те­ла есть, а блу­дяй во свое те­ло со­гре­ша­ет (1Кор.6:18). А ныне ед­ва не все от Бо­га от­сту­пи­ли, ови гор­до­стию и ли­хо­им­ством, ови за­ви­стию и злым пьян­ством. Сии все диа­во­лу слу­же­ния и все укло­ни­ша­ся вку­пе и неклю­чи­ми бы­ша. Все укло­ни­ша­ся от сми­ре­ния в гор­дость, от ми­ло­сты­ни – в ли­хо­им­ство, от люб­ви – в нена­висть, от воз­дер­жа­ния – в объ­яде­ние, от трез­во­сти – к пьян­ству. Что мер­зост­нее пья­на­го че­ло­ве­ка? Хо­чет ута­и­ти­ся, яко не пьян, а ле­жит яко мертв. Ни­что­же сквер­нее пья­ни­цы; из уст бо его смрад зол ис­хо­дит, рас­слаб­ле­ние те­ла и са­мо­го се­бя невла­де­ние, из очей сле­зам ис­те­че­ние, ру­кам дро­жа­ние. Пья­ный мно­го обе­ща­ет, та­ин не со­блю­да­ет, ра­зум и кра­со­ту по­губ­ля­ет, и что ино от пьян­ства бы­ва­ет, то­чию бра­ни и пре­ко­сло­вия, еще же без­стыд­ство и в сло­вах неудер­жа­ние».

Сво­и­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми свя­ти­тель ста­рал­ся по­ло­жить пре­дел бес­по­ря­доч­ной плот­ской жиз­ни неко­то­рых из его паст­вы. От свя­щен­ни­ков он тре­бо­вал, чтобы бра­ки бы­ли за­клю­ча­е­мы по уста­нов­лен­ным за­ко­нам. Не ис­пол­няв­шие это­го под­вер­га­лись де­неж­ным взыс­ка­ни­ям, но ис­крен­но ка­яв­ши­е­ся по­лу­ча­ли про­ще­ние. Та­ков был свя­ти­тель – со стро­го­стью он со­еди­нял кро­тость и незло­бие. Ир­кут­ский ка­фед­раль­ный про­то­и­е­рей Петр Гри­горь­ев, ули­чен­ный в том, что он со­дей­ство­вал вен­ча­нию неза­кон­но­го бра­ка, был ли­шен про­то­и­е­рей­ства и низ­ве­ден на год в ряд про­стых свя­щен­ни­ков. Но по­сле ис­крен­не­го рас­ка­я­ния свя­ти­тель про­стил его и воз­вел в преж­нее до­сто­ин­ство. Мно­го мож­но ука­зать при­ме­ров та­кой кро­то­сти свя­ти­те­ля.

В Си­би­ри бы­ло то­гда весь­ма ма­ло церк­вей. В но­вой епар­хии все­го на­счи­ты­ва­лось 33 церк­ви и 4 мо­на­сты­ря. Мно­же­ство сел бы­ло уда­ле­но от церк­вей на огром­ное рас­сто­я­ние. По­это­му боль­шая часть ве­ру­ю­щих не мог­ла ис­пол­нять в точ­но­сти всех цер­ков­ных об­ря­дов. Бы­ло мно­го та­ких, ко­то­рые дол­гое вре­мя не при­ни­ма­ли Кре­ще­ния; бра­ки за­клю­ча­лись без бла­го­сло­ве­ния Церк­ви. Бу­дучи сам стро­гим рев­ни­те­лем бла­го­че­стия, свя­ти­тель рев­ност­но и неуто­ми­мо за­бо­тил­ся об умно­же­нии бла­го­че­стия меж­ду пас­ты­ря­ми и па­со­мы­ми, меж­ду ми­ря­на­ми и мо­на­ше­ству­ю­щи­ми. Не имея средств, он не имел воз­мож­но­сти стро­ить но­вые церк­ви, но раз­ре­шал стро­ить ча­сов­ни. Вслед­ствие то­го, что ан­ти­мин­сов но­вых, по неиз­вест­ной при­чине, не при­сы­ла­ли в То­боль­скую епар­хию, свя­ти­тель взял да­же лиш­ний ан­ти­минс из Свя­то-Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря. В Ир­кут­ске он освя­тил две церк­ви в 1729 го­ду.

В од­ной про­по­ве­ди на освя­ще­ние церк­ви свя­ти­тель го­во­рит: «Но ныне аще кто по­же­ла­ет свя­тую цер­ковь по­стро­и­ти, то не сте­ны еди­ны со­зи­дай­те, но и внутрь укра­шай­те ри­за­ми, со­су­да­ми, а наи­па­че всех сих – людь­ми бла­го­ра­зум­ны­ми, свя­щен­ни­ка­ми бо­го­бо­яз­нен­ны­ми».

Вслед­ствие от­да­лен­но­сти хра­мов Бо­жи­их в Си­би­ри бы­ло мно­го лю­дей, ко­то­рые до 30 лет и бо­лее не хо­ди­ли в храм и не со­блю­да­ли по­ста­нов­ле­ний Церк­ви. Свя­ти­тель и сам го­во­рил, и ду­хов­ным пас­ты­рям по­ру­чал го­во­рить в церк­вах о необ­хо­ди­мо­сти по ме­ре сил хо­дить в храм Бо­жий, о со­блю­де­нии по­ста, о При­ча­ще­нии, изъ­яс­нял зна­че­ние се­ми Та­инств, крас­но­ре­чи­во изо­бра­жал кон­чи­ну ми­ра, го­во­рил о вос­кре­се­нии мерт­вых, о страш­ном су­де Бо­жи­ем, о бу­ду­щем бла­жен­стве пра­вед­ных и лю­тых му­ках греш­ни­ков, и этим по­буж­дал всех к по­ка­я­нию.

В по­уче­нии на Вве­де­ние во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы свя­ти­тель го­во­рит: «Она, Пре­чи­стая, от рож­де­ния трех лет, су­щи без­греш­на и чи­ста, все­гда в церк­ви пре­бы­ва­ла, а мы греш­нии, нечи­стии, не толь­ко от трех лет рож­де­ния, но и до трид­ца­ти лет жи­вем и в цер­ковь не вхо­дим, и гре­хи все­гда со­тво­рим, и не рас­ка­и­ва­ем­ся».

На­ста­и­вая на том, чтобы все ис­пол­ня­ли по­ста­нов­ле­ния Церк­ви, свя­ти­тель тре­бо­вал, чтобы вне­зап­но уми­рав­шие от ка­кой бы то ни бы­ло при­чи­ны не ина­че бы­ли удо­сто­и­ва­е­мы по­гре­бе­ния при церк­вах, как по стро­гом до­зна­нии, бы­ли ли они в те­че­ние го­да, пред­ше­ство­вав­ше­го их вне­зап­ной кон­чине, у ис­по­ве­ди и Свя­то­го При­ча­стия. Ес­ли ока­зы­ва­лось про­тив­ное, то они, как не за­слу­жив­шие по­че­та Церк­ви, бы­ли за­ры­ва­е­мы за го­ро­дом. Это же пра­ви­ло при­ла­га­лось и к тем, кто уми­рал без долж­но­го на­пут­ствия. Свя­ти­тель по­ни­мал, что без мер стро­го­сти нель­зя бы­ло по­лу­чить же­лан­ных пло­дов.

Силь­но лю­бя бла­го­че­стие и бла­го­ле­пие, свя­той Ин­но­кен­тий про­ти­во­дей­ство­вал вся­ким бес­по­ряд­кам и нестро­е­ни­ям в Церк­ви. Узнав о раз­ных неуря­ди­цах в За­бай­каль­ской об­ла­сти в 1728 г., свя­ти­тель по­слал игу­ме­на Па­хо­мия осмот­реть церк­ви и в слу­чае нуж­ды про­из­во­дить до­зна­ние и след­ствие. В сле­ду­ю­щем, 1729, го­ду сам свя­ти­тель обо­зре­вал зи­мой свою епар­хию по ле­во­му бе­ре­гу ре­ки Ан­га­ры. Как необ­хо­ди­мы бы­ли та­кие за­бо­ты о сво­ей пастве, вид­но из сле­ду­ю­ще­го.

Свя­ти­те­лю до­нес­ли, что у неко­е­го Иоан­на Шун­ко­ва про­жи­ва­ет ла­ма. По­след­ний за­ду­мал по­стро­ить ку­мир­ню, и Шун­ков ока­зы­вал ла­ме со­дей­ствие при этой по­строй­ке. При­зван­ный к до­про­су, Шун­ков от­кры­то при­знал­ся, что он по­мо­гал в по­строй­ке ку­мир­ни. Ла­ма го­во­рил ему, что он бу­дет мо­лить­ся сво­е­му бо­гу, и у него бу­дут дер­жать­ся де­ти. То­гда бы­ло ре­ше­но: в при­сут­ствии на­ро­да на­ка­зать суе­ве­ра Шун­ко­ва в предо­сте­ре­же­ние дру­гих.

По ука­зу 1723 го­да ча­сов­ни бы­ли за­кры­ты, но по­том доз­во­ле­но бы­ло воз­об­нов­лять их, впро­чем, толь­ко с раз­ре­ше­ния ар­хи­ерея. Свя­щен­ник Гри­го­рий Сма­гин, не ис­пра­ши­вая бла­го­сло­ве­ния у свя­то­го Ин­но­кен­тия, са­мо­воль­но доз­во­лил воз­об­но­вить в 1729 г. ча­сов­ню за ре­кой Ан­га­рой и на­нял к ней дьяч­ка-ка­торж­ни­ка. Тот же свя­щен­ник от­крыл са­мо­воль­но еще дру­гую ча­сов­ню при де­ревне Ев­се­е­вой. Свя­ти­тель по­ве­лел под­верг­нуть это­го свя­щен­ни­ка на­ка­за­нию, взыс­кать с него пять руб­лей штра­фа, а ча­сов­ни упразд­нить.

Свя­ти­тель лю­бил ис­тин­ное по­движ­ни­че­ство и це­нил лю­дей, под­ви­зав­ших­ся во сла­ву Бо­жию. Осо­бен­ным вни­ма­ни­ем свя­ти­те­ля поль­зо­ва­лись бла­го­че­сти­вый на­сто­я­тель Свя­то-Тро­иц­ко­го Се­лен­гин­ско­го мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Ми­са­ил, на­сто­я­тель Нер­чин­ско­го мо­на­сты­ря игу­мен На­фа­наил и ду­хов­ник свя­ти­те­ля иеро­мо­нах Кор­ни­лий.

В то вре­мя в Си­би­ри не раз про­ис­хо­ди­ли недо­ро­ды хле­ба. Свя­ти­тель все­гда сам мо­лил­ся пе­ред Гос­по­дом о изоби­лии пло­дов зем­ных и то­го же тре­бо­вал от пас­ты­рей. Во вре­ме­на же гря­ду­ще­го бед­ствия он воз­но­сил су­гу­бые мо­ле­ния об от­вра­ще­нии пра­вед­но­го су­да Бо­жия. «В гра­де Ир­кут­ске, – пи­сал свя­ти­тель в од­ном из сво­их пи­сем в 1728 го­ду, – умно­жи­лись меж­ду людь­ми блуд­ные де­ла, за что гря­дет гнев Бо­жий на сы­ны про­тив­ле­ния». И дей­стви­тель­но, во всей Ир­кут­ской епар­хии в том го­ду сто­я­ла за­су­ха. Свя­ти­тель по­ве­лел по всем церк­вам воз­но­сить мо­ле­ния Гос­по­ду о нис­по­сла­нии до­ждя. Мо­лит­вы свя­то­го ар­хи­пас­ты­ря бы­ли услы­ша­ны: в кон­це июля про­шел силь­ный дождь, и гроз­ная опас­ность го­ло­да ис­чез­ла. На сле­ду­ю­щий год, на­обо­рот, ле­то бы­ло необык­но­вен­но дожд­ли­во, и свя­ти­тель опять пред­пи­сал мо­лить­ся. В сле­ду­ю­щих, 1730 и 1731 гг., вла­ды­ка опять де­ла­ет то же рас­по­ря­же­ние.

«По же­ла­нию на­ше­му, – го­во­рит сей ис­тин­ный пас­тырь Хри­сто­вой Церк­ви, – к об­ще­му всех пра­во­слав­ных хри­сти­ан бла­гу по­веле­ва­ет­ся со­борне со все­ми град­ски­ми свя­щен­ни­ка­ми в со­бо­ре со­вер­шить ко всех бла­гих По­да­те­лю Все­щед­ро­му Бо­гу мо­леб­ное по по­сле­до­ва­нию Треб­ни­ка о до­жде пе­ние, по Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии, да и впредь по вся дни ны­неш­ние ве­сен­ние, как в со­бо­ре, так и во всех град­ских церк­вах че­ред­ным свя­щен­ни­кам на всяк день».

Так в те­че­ние немно­гих лет сво­е­го свя­ти­тель­ства бла­жен­ный Ин­но­кен­тий не пе­ре­ста­вал мо­лить Гос­по­да о бла­го­по­лу­чии вве­рен­ной ему паст­вы.

Мно­го невзгод и обид при­хо­ди­лось пе­ре­но­сить свя­ти­те­лю. Он же­лал уни­что­жить пра­во от­ку­па, по край­ней ме­ре, в мо­на­стыр­ских вла­де­ни­ях, по­то­му что не мог ви­деть, как от­куп­щи­ки опа­и­ва­ли на­род, осо­бен­но но­во­об­ра­щен­ных ино­род­цев. Его же­ла­ние не про­ти­во­ре­чи­ло за­ко­ну, но про­тив это­го вос­ста­ли от­куп­щи­ки. Они на­ста­и­ва­ли на том, чтобы им бы­ло раз­ре­ше­но про­да­вать ви­но не толь­ко в мо­на­стыр­ских се­лах, но да­же и вбли­зи мо­на­сты­рей. Для раз­ре­ше­ния де­ла об от­ку­пах на­до бы­ло ехать в сто­ли­цу, по­то­му что в Си­би­ри по­чти невоз­мож­но бы­ло до­бить­ся спра­вед­ли­во­го ре­ше­ния. Но сде­лать это­го он не имел ни вре­ме­ни, ни средств.

Свя­ти­тель в те­че­ние недол­го­го вре­ме­ни сво­е­го пре­бы­ва­ния на Ир­кут­ской ка­фед­ре, ко­то­рую он за­ни­мал 4 го­да и 3 ме­ся­ца, по­ло­жил твер­дое на­ча­ло успе­хам ве­ры Хри­сто­вой в Ир­кут­ском крае. Он был ис­тин­ным пас­ты­рем сво­е­го ста­да, рев­ност­ным учи­те­лем добра и прав­ды, на­са­ди­те­лем Хри­сто­вой ве­ры сре­ди мон­го­лов и бу­рят, ис­ко­ре­ни­те­лем суе­ве­рий и лож­ных уче­ний, рас­про­стра­ни­те­лем про­све­ще­ния в ди­кой Си­бир­ской стране.

Мно­го­труд­на и нера­дост­на бы­ла вся жизнь свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия. Но все­го бо­лее невзгод и ли­ше­ний пре­тер­пел он в Си­би­ри. Здесь он ше­ство­вал по­ис­ти­не тес­ным и скорб­ным пу­тем. Имея ве­ли­кое сми­ре­ние, бла­жен­ный ви­дел на се­бе осо­бое усмот­ре­ние Бо­жие: по­се­му не роп­тал, не про­сил пе­ре­ме­ще­ния на дру­гую ка­фед­ру. Свя­ти­тель лю­бил уеди­нять­ся для мо­лит­вы в пе­ще­ру, ко­то­рую ис­ко­пал для се­бя пер­вый ос­но­ва­тель Воз­не­сен­ской оби­те­ли Ге­ра­сим; лю­бил воз­но­сить свои мо­ле­ния свя­той пас­тырь и над мо­ги­лой Ге­ра­си­ма. Каж­дую ночь свя­ти­тель чи­тал тво­ре­ния свя­тых от­цов или со­став­лял по­уче­ния для сво­ей паст­вы. Ча­сто по но­чам, вы­хо­дя из сво­ей кел­лии, он на­прав­лял­ся к глав­но­му хра­му Воз­не­сен­ской оби­те­ли и мо­лил­ся на него со всех че­ты­рех сто­рон. За­по­ве­дуя ино­кам со­блю­дать мо­на­ше­ское пра­ви­ло, свя­ти­тель сам стро­го вы­пол­нял его.

Свя­той Ин­но­кен­тий ино­гда уда­лял­ся в мо­на­стыр­ское се­ло Ма­лую Блан­ку, от­сто­яв­шее вер­стах в пят­на­дца­ти от Ир­кут­ска. От­ды­хая от тру­дов управ­ле­ния, свя­ти­тель и здесь не оста­вал­ся празд­ным: он при­ни­мал уча­стие в поле­вых ра­бо­тах. В сво­ей до­маш­ней жиз­ни свя­ти­тель был прост. Одеж­да его со­сто­я­ла из вла­ся­ни­цы, по­верх ко­то­рой он на­де­вал сде­лан­ный из ко­жи ло­ся под­ряс­ник и ко­жа­ный по­яс. На­сколь­ко свя­ти­тель был незло­бив, луч­ше все­го вид­но из сле­ду­ю­ще­го. Вы­ше­упо­мя­ну­тый ар­хи­манд­рит Ан­то­ний Плат­ков­ский, при­чи­нив­ший мно­го зла бла­жен­но­му, был по­ра­жен бла­го­че­сти­ем и доб­ро­тою свя­то­го Ин­но­кен­тия. Он был об­ви­нен в рас­тра­тах мо­на­стыр­ских де­нег. Ему не на что бы­ло от­прав­лять­ся в Пе­кин. Но незло­би­вый свя­ти­тель дал ему сред­ства для этой по­езд­ки.

Близ­ким к свя­ти­те­лю че­ло­ве­ком был учи­тель мон­голь­ской шко­лы Лап­сан. Свя­ти­тель неод­но­крат­но бе­се­до­вал с ним. Сии бе­се­ды, а рав­но и по­дви­ги Ин­но­кен­тия, оче­вид­цем ко­их был Лап­сан, про­из­ве­ли на него силь­ное впе­чат­ле­ние. По кон­чине свя­то­го епи­ско­па он пе­ре­шел в хри­сти­ан­ство вме­сте со всем сво­им до­мом.

Непре­рыв­ные тру­ды над­ло­ми­ли и без то­го сла­бое здо­ро­вье свя­ти­те­ля. Уро­же­нец Чер­ни­гов­ской гу­бер­нии, он с тру­дом мог при­вык­нуть к су­ро­вой при­ро­де Си­би­ри. Огор­че­ния, тяж­кие оби­ды, даль­ние разъ­ез­ды, стро­гая по­движ­ни­че­ская жизнь – все это рас­стра­и­ва­ло его здо­ро­вье. Сна­ча­ла у него от­кры­лись силь­ные го­лов­ные бо­ли, за­тем к это­му при­со­еди­ни­лись дру­гие бо­лез­ни и немо­щи.

В сен­тяб­ре и ок­тяб­ре ме­ся­цах 1731 го­да свя­ти­тель уже ле­жал боль­ным и не мог со­вер­шать бо­го­слу­же­ния. В по­след­ний раз он слу­жил 3 ок­тяб­ря в вос­кре­се­нье.

Во вре­мя бо­лез­ни свя­той Ин­но­кен­тий бла­го­да­рил всех слу­жив­ших ему; в слу­чае вы­здо­ров­ле­ния обе­щал всех воз­на­гра­дить из сво­их рук. Осо­бен­но он за­бо­тил­ся о по­стро­е­нии ка­мен­но­го хра­ма в Воз­не­сен­ской оби­те­ли вме­сто преж­не­го де­ре­вян­но­го, крайне об­вет­шав­ше­го. Свя­ти­тель неод­но­крат­но вы­ра­жал то­гда со­жа­ле­ние, что ему за­мед­ли­ли вы­да­чей жа­ло­ва­нья, из ко­то­ро­го пер­вая ты­ся­ча руб­лей дав­но бы­ла уже обе­ща­на им на по­стро­е­ние это­го хра­ма. В слу­чае сво­ей смер­ти он за­по­ве­дал бра­тии по­стро­ить храм на мо­на­стыр­ские сред­ства, о сбе­ре­же­нии и умно­же­нии ко­то­рых он так мно­го за­бо­тил­ся. Меж­ду тем бо­лезнь все уси­ли­ва­лась. 24 но­яб­ря свя­ти­тель всех удо­вле­тво­рил жа­ло­ва­ни­ем, а осталь­ные день­ги ве­лел со­счи­тать и по­ло­жить в меш­ки за пе­ча­тью; на­мест­ни­ку Па­и­сию за его услу­ги по­да­рил свою шу­бу. 25 но­яб­ря он про­сил бра­тию и ду­хо­вен­ство го­ро­да по­мо­лить­ся о нем. Цер­ковь Ир­кут­ская ста­ла го­ря­чо мо­лить­ся о вы­здо­ров­ле­нии сво­е­го ар­хи­пас­ты­ря, но Гос­подь су­дил ина­че. Утром в суб­бо­ту, 27 но­яб­ря 1731 го­да, свя­ти­тель мир­но ото­шел к Гос­по­ду, имея все­го око­ло 50 лет от ро­да, но ис­то­щен­ный за­бо­та­ми и скор­бя­ми сво­ей мно­го­труд­ной жиз­ни.

Паства опла­ка­ла кон­чи­ну сво­е­го от­ца и учи­те­ля. С по­до­ба­ю­щим тор­же­ством чест­ное те­ло его бы­ло по­гре­бе­но в Тих­вин­ской церк­ви Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря.

Мно­го чу­дес про­ис­тек­ло от свя­тых мо­щей слав­но­го угод­ни­ка Бо­жия. Упо­мя­нем толь­ко о неко­то­рых.

В 1770 го­ду про­жи­вав­шая в Ир­кут­ске Пе­ла­гея Су­дей­ки­на силь­но за­бо­ле­ла го­ряч­кой. Во вре­мя бо­лез­ни ей бы­ло ви­де­ние: боль­ной пред­ста­ви­лось, буд­то она сто­ит в Тих­вин­ской церк­ви, и свя­ти­тель со­вер­ша­ет утре­ню. Она про­си­ла бла­го­сло­ве­ния. Свя­ти­тель вы­шел из ал­та­ря, бла­го­сло­вил, по­том по­слал ей с свет­лым юно­шей ча­сти­цу арт­оса; она вку­си­ла и по­чув­ство­ва­ла се­бя здо­ро­вой. Же­лая воз­бла­го­да­рить сво­е­го це­ли­те­ля, Пе­ла­гея спро­си­ла, ка­кую чи­тать ему мо­лит­ву? Свя­ти­тель вто­рич­но вы­шел к ней, раз­вер­нул пе­ред ней сви­ток, в ко­то­ром бы­ло на­пи­са­но: «Ми­ло­сти­вый мой на­став­ни­че, бла­го­у­тро­бия со­кро­ви­ще, пра­во­ве­рия учи­те­лю, ар­хи­ере­ев по­хва­ло, без­по­мощ­ных за­ступ­ни­че, от­че наш, иерар­ше, мо­ли Бо­га о нас!»

Про­бу­див­шись, Пе­ла­гея по­чув­ство­ва­ла се­бя со­вер­шен­но здо­ро­вой и тот­час же вста­ла.

Якут­ский ку­пец Па­вел Ле­бе­дев пе­ре­ло­мил се­бе но­гу. Его бо­лезнь так уси­ли­лась, что он стал го­то­вить­ся к смер­ти. В ночь на 3 ян­ва­ря 1785 го­да в ком­на­ту, где ле­жал боль­ной, во­шел свя­ти­тель с жез­лом в ру­ке и ска­зал: «Про­си по­мо­щи у Ин­но­кен­тия, что в Ир­кут­ске».

Ле­бе­дев проснул­ся, но по­том опять по­гру­зил­ся в дре­мо­ту, не при­да­вая осо­бен­но­го зна­че­ния ви­де­нию. Свя­ти­тель опять явил­ся и, уко­ряя бо­ля­ще­го в неве­рии, уда­рил жез­лом в пол. Ле­бе­дев, про­бу­див­шись, уви­дел на по­лу след уда­ра. Он на­чал ве­рить. Пе­ред утром свя­ти­тель в тре­тий раз явил­ся бо­ля­ще­му, и ужас­ная боль сме­ня­ет­ся лег­ким зу­дом. Утром Ле­бе­дев уже мог хо­дить без ко­сты­ля и по­спеш­но на­пра­вил­ся к гро­бу сво­е­го це­ли­те­ля.

В 1786 го­ду про­то­и­е­рей Иа­ков За­гос­кин за­ме­тил, что зре­ние его ста­ло сла­беть. Он дол­го стра­дал и на­ко­нец во­все пе­ре­стал ви­деть. Слы­ша о чу­де­сах, ко­то­рые по­да­ет свя­той Ин­но­кен­тий, боль­ной непре­стан­но об­ра­щал­ся к нему с мо­лит­вой о по­мо­щи. Од­на­жды, си­дя в крес­ле, он за­был­ся лег­кой дре­мо­той. Вдруг пе­ред ним явил­ся свя­ти­тель Ин­но­кен­тий в пол­ном об­ла­че­нии, как он по­чи­ва­ет во гро­бе. Свя­ти­тель по­ло­жил свою дес­ни­цу на го­ло­ву бо­ля­ще­го и по­ве­лел ча­ще при­зы­вать его имя. Спу­стя немно­го вре­ме­ни про­то­и­е­рей на­чал слег­ка раз­би­рать окру­жа­ю­щие его пред­ме­ты, а по­том стал яс­но ви­деть все.

В Воз­не­сен­ский мо­на­стырь, в ко­то­ром по­гре­бе­ны мо­щи свя­то­го Ин­но­кен­тия, раз при­бы­ли два че­ло­ве­ка, чтобы про­гу­лять­ся. Зай­дя в цер­ковь, они оста­но­ви­лись пе­ред ра­кою угод­ни­ка Бо­жия и на­ча­ли ко­щун­ство­вать: один взял свя­ти­те­ля за ру­ку, дру­гой за но­гу. Гос­подь ско­ро на­ка­зал их за дер­зость. Ко­гда они воз­вра­ща­лись до­мой, дрож­ки, на ко­то­рых оба еха­ли, упа­ли, и один из ко­щун­ни­ков сло­мал се­бе ру­ку, а дру­гой – но­гу.

Ле­том 1783 го­ду в Воз­не­сен­ском мо­на­сты­ре про­изо­шел по­жар. Бы­ла уже объ­ята пла­ме­нем и де­ре­вян­ная Тих­вин­ская цер­ковь, под ко­то­рой по­ко­и­лись мо­щи свя­то­го Ин­но­кен­тия. На­род с ужа­сом ожи­дал, что свя­тые мо­щи по­гиб­нут в огне, и про­сил у епи­ско­па Ми­ха­и­ла раз­ре­ше­ния вы­не­сти их из пе­ще­ры. Епи­скоп на эту прось­бу от­ве­тил: «Ес­ли по­кой­ный Ин­но­кен­тий уго­дил Бо­гу, то ра­ди его нетлен­ных мо­щей Все­мо­гу­щий спа­сет и цер­ковь».

И тот­час огонь на­чал осла­бе­вать. Тих­вин­ская цер­ковь оста­лась це­лою, лишь с об­го­ре­лы­ми сна­ру­жи сте­на­ми.

В 1796 го­ду из Ека­те­рин­бур­га бы­ла при­ве­де­на в Ир­кутск од­на сла­бо­ум­ная жен­щи­на. Кто она бы­ла та­кая, как бы­ло ей имя – ни­кто это­го не знал. Она впа­ла в тя­же­лую бо­лезнь. Доб­рые лю­ди при­юти­ли ее. На­хо­дясь в бо­лез­ни, она про­си­ла де­нег у сво­их бла­го­де­те­лей. «На что те­бе день­ги?» – спро­си­ли ее. «Мне на­до ид­ти за ре­ку, по­ста­вить све­чи там, где жи­вут оде­тые в чер­ное пла­тье и по­гре­бен ста­рец». Ей да­ли де­нег, она пе­ре­пра­ви­лась через Ан­га­ру, по­про­си­ла ука­зать ей до­ро­гу в Воз­не­сен­скую оби­тель. В это вре­мя в мо­на­сты­ре со­вер­ша­лась ли­тур­гия. В те­че­ние всей служ­бы боль­ная усерд­но мо­ли­лась пе­ред ико­ною Бо­го­ма­те­ри и ча­сто под­хо­ди­ла к то­му ме­сту, где на­хо­ди­лась гроб­ни­ца свя­ти­те­ля. Через два дня сла­бо­ум­ная не толь­ко по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние от сво­е­го неду­га, но да­же ста­ла рас­суж­дать со­вер­шен­но здра­во. Ум­ствен­ное рас­строй­ство у нее со­всем про­шло. Она рас­ска­за­ла, кто она и от­ку­да, при­ба­ви­ла, что ей во сне явил­ся свя­ти­тель, ве­лел ис­по­ве­дать­ся и при­об­щить­ся Свя­тых Та­ин. Он ска­зал ей, что вско­ре, в та­кой-то день, она умрет. Дей­стви­тель­но, в на­зна­чен­ный свя­ти­те­лем день она умер­ла.

Чест­ное те­ло свя­ти­те­ля, по­гре­бен­ное под ал­та­рем Тих­вин­ской церк­ви в Воз­не­сен­ской оби­те­ли, недол­го оста­ва­лось под спу­дом. Око­ло 1765 го­да по слу­чаю пе­ре­строй­ки хра­ма гроб­ни­цу с мо­ща­ми свя­ти­те­ля от­кры­ли. Гроб был со­вер­шен­но цел, да­же бар­хат, ко­то­рым он был обит, не был по­вре­жден сы­ро­стью. Свя­тые мо­щи ока­за­лись со­вер­шен­но нетлен­ны­ми и из­да­ва­ли бла­го­уха­ние.

В 1800 го­ду се­на­то­ры Ржев­ский и Ле­ва­шев, быв­шие с ре­ви­зи­ей в Ир­кут­ской гу­бер­нии, до­нес­ли им­пе­ра­то­ру Пав­лу I о нетлен­но­сти мо­щей свя­то­го Ин­но­кен­тия и о чу­де­сах, про­ис­те­кав­ших от мо­щей угод­ни­ка Бо­жия. В том же го­ду со­глас­но с же­ла­ни­ем го­су­да­ря Свя­тей­ший Си­нод пред­пи­сал двум епи­ско­пам – Ве­ни­а­ми­ну Ир­кут­ско­му и Иусти­ну, ви­ка­рию Ка­зан­ско­му – про­из­ве­сти точ­ное до­зна­ние по се­му де­лу. Стро­гое ис­сле­до­ва­ние ду­хов­ных и мир­ских лиц, про­из­во­див­ше­е­ся в на­ча­ле 1801 го­да, вполне под­твер­ди­ло со­об­ще­ние се­на­то­ров. 5 мар­та епи­ско­пы сде­ла­ли до­не­се­ние Свя­тей­ше­му Си­но­ду, в ко­то­ром вы­ска­зы­ва­ли и свое мне­ние: «Чтобы се­го пер­во­го Ир­кут­ско­го епи­ско­па Ин­но­кен­тия при­честь к ли­ку свя­ти­те­лей, Цер­ко­вью по­чи­та­е­мых и про­слав­ля­е­мых; те­ло его нетлен­ное, яко ис­тин­ные мо­щи и до­стой­ные, чтобы для по­чи­та­ния на­род­но­го бы­ли объ­яв­ле­ны и от­кры­ты». Через два го­да Свя­тей­ший Си­нод по­тре­бо­вал от Ир­кут­ско­го епи­ско­па но­вые све­де­ния, ка­са­ю­щи­е­ся при­зна­ния свя­то­сти угод­ни­ка Бо­жия. Епи­скоп от­ве­тил, что в нетлен­ном те­ле свя­ти­те­ля за эти два го­да не про­изо­шло пе­ре­ме­ны, что усер­дие жи­те­лей уве­ли­чи­ва­ет­ся, что про­изо­шли но­вые ис­це­ле­ния и яв­ле­ния свя­ти­те­ля, опи­са­ние ко­то­рых в чис­ле 24-х епи­скоп по­слал в Свя­тей­ший Си­нод. По­сле се­го си­но­даль­ным опре­де­ле­ни­ем свя­ти­тель Ин­но­кен­тий при­чис­лен к ли­ку свя­тых, чти­мых всею Рус­скою Цер­ко­вью, и днем празд­но­ва­ния его уста­нов­ле­но 26 чис­ло но­яб­ря (9 де­каб­ря). Опре­де­ле­ние бы­ло утвер­жде­но им­пе­ра­то­ром Алек­сан­дром I 28 ок­тяб­ря 1804 го­да, а 1 де­каб­ря объ­яв­ле­но во все­об­щее све­де­ние.

ИНОЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИННОКЕНТИЯ (КУЛЬЧИЦКОГО), ЕПИСКОПА ИРКУТСКОГО

Свя­ти­тель Ин­но­кен­тий, епи­скоп Ир­кут­ский, в ми­ру Иоанн, про­ис­хо­дил из дво­рян­ско­го ро­да Куль­чиц­ких. Ро­ди­те­ли его в се­ре­дине XVII ве­ка пе­ре­се­ли­лись с Во­лы­ни в Чер­ни­гов­скую гу­бер­нию. Свя­ти­тель ро­дил­ся око­ло 1680 го­да, обу­чал­ся в Ки­ев­ской ду­хов­ной ака­де­мии. Мо­на­ше­ский по­стриг при­нял в 1710 го­ду и был на­зна­чен пре­по­да­ва­те­лем в Сла­вя­но-Гре­ко-Ла­тин­скую ака­де­мию пре­фек­том и про­фес­со­ром бо­го­сло­вия. В 1719 го­ду свя­ти­тель Ин­но­кен­тий был пе­ре­ве­ден в Санкт-Пе­тер­бург­скую Алек­сан­дро-Нев­скую Лав­ру с на­зна­че­ни­ем обер-иеро­мо­на­хом фло­та. В 1720 го­ду нес по­слу­ша­ние на­мест­ни­ка Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры. 14 фев­ра­ля 1721 го­да иеро­мо­нах Ин­но­кен­тий был по­свя­щен в сан епи­ско­па Пе­ре­я­с­лав­ско­го и на­зна­чен в Пе­кин­скую ду­хов­ную мис­сию в Ки­тай. Но ки­тай­ское пра­ви­тель­ство от­ка­за­ло в ви­зе «ду­хов­ной осо­бе, ве­ли­ко­му гос­по­ди­ну», как его неосто­рож­но оха­рак­те­ри­зо­ва­ла се­нат­ская ко­мис­сия по ино­стран­ным де­лам. Три го­да вы­нуж­ден был про­ве­сти свя­ти­тель в Се­лен­гин­ске у ки­тай­ской гра­ни­цы, пе­ре­но­ся мно­го ли­ше­ний из-за неопре­де­лен­но­сти сво­е­го по­ло­же­ния и скор­бей от неустрой­ства граж­дан­ско­го управ­ле­ния в Си­би­ри. Ди­пло­ма­ти­че­ские про­ма­хи рус­ско­го посла в Ки­тае гра­фа Ра­гу­зин­ско­го и ин­три­ги Ир­кут­ско­го ар­хи­манд­ри­та Ан­то­ния Плат­ков­ско­го при­ве­ли к то­му, что в Ки­тай был на­зна­чен ар­хи­манд­рит Ан­то­ний, а свя­ти­тель Ин­но­кен­тий ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да в 1727 го­ду был на­име­но­ван епи­ско­пом Ир­кут­ским и Нер­чин­ским и при­сту­пил к управ­ле­нию но­во­об­ра­зо­ван­ной епар­хи­ей.

Бли­зость ки­тай­ской гра­ни­цы, об­шир­ность и ма­ло­на­се­лен­ность епар­хии, боль­шое ко­ли­че­ство раз­лич­ных на­род­но­стей (бу­рят, мон­го­лов и др.), не про­све­щен­ных Хри­сто­вой ве­рой, без­до­ро­жье и бед­ность – все это де­ла­ло пас­тыр­ский труд свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия тя­же­лым и жизнь его пол­ной ли­ше­ний. По стран­но­му недо­смот­ру Се­на­та он не по­лу­чал жа­ло­ва­ния до са­мой смер­ти и тер­пел край­ний недо­ста­ток в сред­ствах. В этих труд­ных усло­ви­ях на скуд­ные сред­ства ир­кут­ско­го Воз­не­сен­ско­го мо­на­сты­ря еще со­дер­жа­лись две от­кры­тые при нем шко­лы – мон­голь­ская и рус­ская. Неустан­ные за­бо­ты свя­ти­те­ля бы­ли об­ра­ще­ны на их устрой­ство – под­бор до­стой­ных учи­те­лей, обес­пе­че­ние уче­ни­ков нуж­ны­ми кни­га­ми, одеж­дой, про­до­воль­стви­ем.

Свя­ти­тель неуто­ми­мо тру­дил­ся над устрой­ством епар­хии, укреп­ле­ни­ем ее ду­хов­ной жиз­ни, о чем сви­де­тель­ству­ют его мно­го­чис­лен­ные про­по­ве­ди, пас­тыр­ские по­сла­ния и пред­пи­са­ния. В тру­дах и ли­ше­ни­ях свя­ти­тель Ин­но­кен­тий об­ре­тал ду­хов­ную твер­дость, сми­ре­ние, про­зор­ли­вость.

В 1728 го­ду вес­ной в При­бай­ка­лье на­ча­лась за­су­ха. Епар­хии гро­зил го­лод от недо­ро­да хле­ба, на­чав­ше­го­ся еще в 1727 го­ду. По бла­го­сло­ве­нию свя­ти­те­ля, с мая в церк­вах Ир­кут­ска и Ир­кут­ской де­ся­ти­ны к каж­дой ли­тур­гии ста­ли при­со­еди­нять мо­ле­бен о пре­кра­ще­нии за­су­хи, по суб­бо­там пе­ли ака­фист Бо­жи­ей Ма­те­ри, а в вос­крес­ные дни слу­жи­ли со­бор­ный мо­ле­бен. «Мо­ле­ния, – го­во­рил свя­ти­тель, – долж­ны окон­чить­ся в Ильин день». 20 июля в Ир­кут­ске раз­ра­зи­лась бу­ря с та­ким силь­ным до­ждем, что по ули­цам го­ро­да сто­я­ла во­да по ко­ле­но, – за­су­ха пре­кра­ти­лась.

Тру­да­ми свя­ти­те­ля Ин­но­кен­тия бы­ло на­ча­то стро­и­тель­ство в Воз­не­сен­ской оби­те­ли ка­мен­но­го хра­ма вза­мен де­ре­вян­но­го, рас­ши­ре­ны гра­ни­цы епар­хии, вклю­чив­шей не толь­ко Се­лен­гин­ский, но еще Якут­ский и Илим­ский окру­ги.

Свя­ти­тель, не от­ли­чав­ший­ся креп­ким здо­ро­вьем, под вли­я­ни­ем су­ро­во­го кли­ма­та и невзгод ра­но ото­шел ко Гос­по­ду. Он пре­ста­вил­ся утром 27 но­яб­ря 1731 го­да.

В 1764 го­ду те­ло свя­ти­те­ля об­ре­ли нетлен­ным во вре­мя ре­монт­ных ра­бот в мо­на­стыр­ской Тих­вин­ской церк­ви. Мно­же­ство чу­дес со­вер­ши­лось не толь­ко в Ир­кут­ске, но и в от­да­лен­ных ме­стах Си­би­ри при мо­лит­вен­ном об­ра­ще­нии к свя­ти­те­лю. Это по­бу­ди­ло Свя­тей­ший Си­нод к от­кры­тию мо­щей и про­слав­ле­нию свя­ти­те­ля в 1800 го­ду. С 1804 го­да уста­нов­ле­но празд­но­ва­ние его па­мя­ти по всей Рос­сии 26 но­яб­ря, так как в день пре­став­ле­ния со­вер­ша­ет­ся празд­но­ва­ние иконе Бо­жи­ей Ма­те­ри «Зна­ме­ние».

• < Назад
• Вперёд >