3 АПРЕЛЯ ВТОРНИК Страстная седмица. Великий Вторник. Постный календарь. Глас 2-й

3 АПРЕЛЯ  2018 года в Богородице-Рождественском храме района Аблакетка состоялось  утреннее Богослужение БОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТУРГИЯ ПРЕЖДЕ ОСВЯЩЕНЫХ ДАРОВ.  посвященное в честь и  память

Прп. Иа́кова исп., епископа Катанского (Сицилийского) (VIII–IX); прп. Серафи́ма Вырицкого (1949).

Свт. Кири́лла, епископа Катанского (Сицилийского) (I–II); свт. Фомы́ Константинопольского, патриарха (610).

Сщмч. Влади́мира Введенского, пресвитера (1931).

...В сен­тяб­ре 1941 го­да гит­ле­ров­ские ча­сти, на­сту­пав­шие на Ле­нин­град, за­ня­ли стан­цию Вы­ри­ца. Ок­ку­па­ци­он­ные вой­ска, рас­квар­ти­ро­ван­ные здесь, со­сто­я­ли из ру­мын, ко­то­ры­ми ко­ман­до­ва­ли немец­кие офи­це­ры. Через несколь­ко дней по­след­ним до­нес­ли, что в по­сел­ке есть некий по­лу­жи­вой ста­рик, очень по­чи­та­е­мый рус­ски­ми, по­то­му что об­ла­да­ет да­ром яс­но­ви­де­ния... Вско­ре несколь­ко офи­це­ров в со­про­вож­де­нии пе­ре­вод­чи­ка по­до­шли к до­му № 24 по Пиль­но­му про­спек­ту. Вой­дя в него, они уви­де­ли из­мож­ден­но­го стар­ца, по­лу­ле­жав­ше­го на уз­кой кро­ва­ти. Обер­нув­шись к пе­ре­вод­чи­ку, немец­кий ка­пи­тан спро­сил; «Ско­ро ли на­ши вой­ска прой­дут по­бед­ным мар­шем по Двор­цо­вой пло­ща­ди?» Но, не до­жи­да­ясь пе­ре­во­да, ста­рец за­го­во­рил по-немец­ки: «Это­го ни­ко­гда не бу­дет».

Зна­ко­мясь с жиз­нью это­го по­движ­ни­ка, по­ра­жа­ешь­ся то­му, как хра­нил его Бо­жий про­мы­сел. По тем да­рам, ко­то­ры­ми он об­ла­дал, по то­му вли­я­нию, ко­то­рое он имел на ты­ся­чи и ты­ся­чи лю­дей, Се­ра­фи­ма Вы­риц­ко­го мож­но сме­ло при­чис­лить к ря­ду ве­ли­чай­ших рус­ских свя­тых – чу­до­твор­цев. Но пред­ше­ствен­ни­ки стар­ца при­хо­ди­ли в дру­гие, сво­бод­ные от бо­го­бор­че­ства сто­ле­тия, а Се­ра­фим пе­ре­жил ре­во­лю­цию, го­ды тер­ро­ра, ок­ку­па­цию... С са­мо­го на­ча­ла ве­ли­кой вой­ны каж­дый день, невзи­рая на хо­лод и зной, ве­тер и дождь, се­ми­де­ся­ти­пя­ти­лет­ний ста­рец вста­вал на гра­нит­ный ка­мень и ко­ле­но­пре­кло­нен­но, про­сти­рая ру­ки к небу, мо­лил­ся о спа­се­нии Оте­че­ства.

Свя­той... На­зы­вая ко­го-то свя­тым, мы ста­вим его на недо­ся­га­е­мую вы­со­ту и слов­но бы ли­ша­ем свойств обыч­но­го че­ло­ве­ка. Но ведь свя­тость не да­ет­ся с рож­де­ния! Ко­гда речь идет о по­движ­ни­ках да­ле­ко­го про­шло­го, мы под­час ни­че­го не зна­ем о том, как они жи­ли в ми­ру: их путь к свя­то­сти со­вер­шен­но скрыт от нас. Ра­зу­ме­ет­ся, нет ни­че­го уди­ви­тель­но­го в том, что ве­ка не со­хра­ни­ли сви­де­тельств о преж­ней жиз­ни по­движ­ни­ка, ко­гда он еще ни­чем не вы­де­лил­ся из сре­ды обыч­ных лю­дей. Но иное де­ло свя­тые XX ве­ка: изу­чая их жизнь по мно­же­ству со­хра­нив­ших­ся до­ку­мен­тов, мы име­ем пре­крас­ную воз­мож­ность при­кос­нуть­ся к этой тайне.

Пе­ре­до мною фо­то­гра­фии Ва­си­лия Ни­ко­ла­е­ви­ча Му­ра­вье­ва. На од­ной он с же­ной и сы­ном в ва­гоне по­ез­да Бер­лин – Ве­на (ок. 1900); на дру­гом се­мей­ном сним­ке сын уже одет в гим­на­зи­че­ский мун­дир; а вот порт­рет пя­ти­де­ся­ти­лет­не­го Ва­си­лия Ни­ко­ла­е­ви­ча (1916). Пе­ред на­ми изящ­но оде­тый, пре­успе­ва­ю­щий пет­ро­град­ский ку­пец. Пра­виль­ная осан­ка, бла­го­род­ные чер­ты ли­ца, вы­со­кий лоб, ин­тел­ли­гент­ная бо­род­ка, усы. И хо­тя сра­зу от­ме­ча­ешь его оду­хо­тво­рен­ный взгляд, все же вид­но, что это обыч­ный че­ло­век – не срав­нить с порт­ре­том по­след­них лет, ко­гда фо­то­гра­фи­че­ская плен­ка за­пе­чат­ле­ла уже не ли­цо, а све­тя­щий­ся лик стар­ца-схим­ни­ка, в ко­то­ром не оста­лось по­чти ни­че­го зем­но­го... Я толь­ко что на­звал пя­ти­де­ся­ти­лет­не­го Ва­си­лия Ни­ко­ла­е­ви­ча обыч­ным че­ло­ве­ком. А впро­чем, так ли это?

Чи­тая о В.Н. Му­ра­вье­ве, узна­вая фак­ты из его жиз­ни, неволь­но по­ни­ма­ешь, что из них скла­ды­ва­ет­ся не био­гра­фия, а жи­тие. Дру­гим сло­вом и не по­вер­нет­ся язык на­звать это неспеш­ное, уве­рен­ное вос­хож­де­ние к свя­то­сти.

Житие Василия Муравьева

Вы­риц­кий по­движ­ник ро­дил­ся 31 мар­та 1866 го­да в де­ревне Ва­х­ро­ме­е­во Яро­слав­ской гу­бер­нии. Ро­ди­те­ли на­рек­ли сы­на Ва­си­ли­ем. В дет­стве маль­чик лю­бил по­дол­гу на­хо­дить­ся в церк­ви и за­чи­ты­вал­ся жи­ти­я­ми свя­тых. Но вот, не до­жив и до со­ро­ка лет, отец уми­ра­ет. В де­сять лет Ва­си­лий ста­но­вит­ся кор­миль­цем се­мьи. Он от­прав­ля­ет­ся на за­ра­бот­ки в Пе­тер­бург, где с по­мо­щью од­но­сель­ча­ни­на по­лу­ча­ет ра­бо­ту рас­сыль­но­го в од­ной из ла­вок Го­сти­но­го дво­ра. С пер­вых дней Ва­си­лий про­яв­ля­ет та­кое усер­дие и ис­пол­ни­тель­ность, что хо­зя­ин на­чи­на­ет по­ру­чать ему все бо­лее и бо­лее от­вет­ствен­ные де­ла. За­ра­бо­тан­ные день­ги маль­чик по­сы­ла­ет ма­те­ри, а в сво­бод­ное вре­мя по­се­ща­ет бо­го­слу­же­ния в пе­тер­бург­ских хра­мах. Он уже в те го­ды меч­та­ет о мо­на­ше­стве, но зна­ме­ни­тый ста­рец-схим­ник Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры бла­го­слов­ля­ет его до по­ры жить в ми­ру, же­нить­ся и вос­пи­тать де­тей.

В шест­на­дцать лет Ва­си­лий ста­но­вит­ся при­каз­чи­ком, через год – стар­шим при­каз­чи­ком, т. е. пер­вым за­ме­сти­те­лем хо­зя­и­на, и в его от­сут­ствие ве­дет все тор­го­вые де­ла. В бу­ду­щем вла­де­лец де­ла рас­счи­ты­ва­ет на него как на ком­па­ньо­на, но в два­дцать шесть лет Ва­си­лий ре­ша­ет от­крыть соб­ствен­ное де­ло. В 1890 го­ду он же­нит­ся, через пять лет рож­да­ет­ся пер­ве­нец – сын Ни­ко­лай. Ва­си­лий на­хо­дит вре­мя по­лу­чить пре­крас­ное об­ра­зо­ва­ние: в 1897 го­ду он за­кан­чи­ва­ет Выс­шие ком­мер­че­ские кур­сы. Через несколь­ко лет ку­пец 2-й гиль­дии Му­ра­вьев ста­но­вит­ся од­ним из круп­ней­ших ме­хо­тор­гов­цев сто­ли­цы. Зна­чи­тель­ную часть то­ва­ра он по­став­ля­ет в Гер­ма­нию, Ав­ст­ро-Вен­грию, Ан­глию, Фран­цию. Вре­ме­на­ми сам по­се­ща­ет аук­ци­о­ны в ев­ро­пей­ских сто­ли­цах.

Так же на­ла­же­нно и спо­кой­но про­те­ка­ет его се­мей­ная жизнь. Оль­га Ива­нов­на Му­ра­вье­ва по­мо­га­ет му­жу ве­сти де­ла. Они вме­сте по­се­ща­ют бо­го­слу­же­ния и вме­сте вы­пол­ня­ют мо­лит­вен­ное пра­ви­ло, а по ве­че­рам чи­та­ют вслух Еван­ге­лие. Ра­бо­чий день в лав­ке на­чи­на­ет­ся и за­кан­чи­ва­ет­ся мо­лит­вой. Пред­при­я­тие Му­ра­вье­вых – од­но из немно­гих в Апрак­си­ном дво­ре, где в дни глав­ных цер­ков­ных празд­ни­ков тор­гов­ля пре­кра­ща­ет­ся во­все. Ед­ва де­ло на­чи­на­ет при­но­сить при­быль, Ва­си­лий Ни­ко­ла­е­вич вы­де­ля­ет зна­чи­тель­ные сум­мы Ивер­ско­му мо­на­сты­рю на ре­ке Вык­се в Ни­же­го­род­ской гу­бер­нии. В до­ме Му­ра­вье­вых в Ка­за­чьем пе­ре­ул­ке на ижди­ве­нии хо­зя­и­на по­сто­ян­но жи­вут оди­но­кие лю­ди, ко­то­рых он пе­ре­во­дит к се­бе из ка­зен­ных боль­ниц.

Его ни­ко­гда не ви­дят в раз­дра­же­нии или сму­ще­нии; он все­гда спо­ко­ен и тер­пе­лив и ни­чем не оскорб­ля­ет до­сто­ин­ства за­ви­си­мых от него лю­дей. Был в его до­ме и та­кой обы­чай: по цер­ков­ным празд­ни­кам и в дни чти­мых свя­тых Му­ра­вье­вы на­кры­ва­ли у се­бя сто­лы с раз­но­об­раз­ны­ми ку­ша­нья­ми и за­зы­ва­ли с ули­цы неиму­щих. По­сле чте­ния «От­че наш» Ва­си­лий Ни­ко­ла­е­вич про­из­но­сил неболь­шую речь, разъ­яс­няя смысл на­сту­пив­ше­го празд­ни­ка. Ко­гда тра­пе­за за­кан­чи­ва­лась, он при­гла­шал всех по­се­тить их в сле­ду­ю­щий празд­ник, щед­ро на­де­ляя го­стей по­дар­ка­ми и день­га­ми. По­рой его бес­ко­ры­стие удив­ля­ло су­пру­гу: Ва­си­лий мог от­дать незна­ко­мо­му ни­ще­му но­вую вещь со сво­е­го пле­ча. Иной раз, ви­дя, как муж жерт­ву­ет боль­шие сум­мы на де­ла ми­ло­сер­дия, ей ка­за­лось, что Ва­си­лий со­зна­тель­но пы­та­ет­ся ра­зо­рить­ся. Но его де­ла по-преж­не­му про­цве­та­ли...

Стран­ные для окру­жа­ю­щих по­ступ­ки куп­ца Му­ра­вье­ва име­ли свои при­чи­ны. Пер­вая за­клю­ча­лась в том вли­я­нии, ко­то­рое имел на него иеро­мо­нах Вар­на­ва из Геф­си­ман­ско­го ски­та Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры, ду­хов­ным сы­ном ко­то­ро­го дол­гие го­ды был Ва­си­лий Ни­ко­ла­е­вич, Вар­на­ва Геф­си­ман­ский, ныне про­слав­лен­ный в ли­ке свя­тых, был ве­ли­ким стар­цем-уте­ши­те­лем. Сот­ни лю­дей еже­днев­но при­хо­ди­ли к две­рям его ке­льи за со­ве­том и ис­це­ле­ни­ем. Сре­ди ду­хов­ных де­тей стар­ца Вар­на­вы («сын­ков» и «до­чек», как лас­ко­во на­зы­вал всех ста­рец) бы­ли мно­гие из­вест­ные лю­ди, мит­ро­по­ли­ты, епи­ско­пы, а так­же обер-про­ку­рор Свя­тей­ше­го Си­но­да и чле­ны цар­ской се­мьи. А пе­тер­бург­ский ку­пец был од­ним из лю­би­мей­ших уче­ни­ков стар­ца. Ко­гда поз­во­ля­ли де­ла, Ва­си­лий Ни­ко­ла­е­вич спе­шил к сво­е­му на­став­ни­ку в Геф­си­ман­ский скит; по­се­щая Пе­тер­бург, отец Вар­на­ва все­гда бы­вал у мо­ло­до­го ком­мер­сан­та. Му­ра­вьев по-преж­не­му меч­тал о мо­на­сты­ре, но ста­рец толь­ко под­твер­дил сло­ва схим­ни­ка, ска­зан­ные Ва­си­лию мно­го лет на­зад: «Ча­до! Сей­час ты нуж­нее здесь – по­смот­ри, сколь­ко обез­до­лен­ных нуж­да­ют­ся в тво­ей по­мо­щи!»

Но, вы­нуж­ден­ный оста­вать­ся в ми­ру, Ва­си­лий уже не мог жить по-ста­ро­му. Вско­ре по­сле смер­ти вто­ро­го ре­бен­ка (дочь Оль­га про­жи­ла со­всем недол­го) по обо­юд­но­му со­гла­сию и бла­го­сло­ве­нию от­ца Вар­на­вы су­пру­ги Му­ра­вье­вы ста­ли жить как брат и сест­ра. Ва­си­лий все­гда пи­тал­ся скром­но, но те­перь, по­ми­мо обыч­ных сре­ды и пят­ни­цы, он взял­ся со­блю­дать пост и в по­не­дель­ник, как это при­ня­то в мо­на­сты­рях. Ва­си­лию Ни­ко­ла­е­ви­чу бы­ло то­гда око­ло трид­ца­ти лет.

В этом воз­расте Ва­си­лий Му­ра­вьев, несо­мнен­но, уже яс­но пред­став­лял, что мо­жет дать ему мир, и... жил в нем как инок. Мно­гие уже то­гда за­ме­ча­ли, что в этом пе­тер­бург­ском куп­це есть что-то от стар­ца. Осо­бен­но это впе­чат­ле­ние уси­ли­лось по­сле од­ной из по­ез­док в Геф­си­ман­ский скит. Ва­си­лий дол­го мо­лил­ся вме­сте с от­цом Вар­на­вой в его ке­ллии. За­тем ста­рец встал, три­жды воз­ло­жил ему на го­ло­ву ру­ки и вновь по­мо­лил­ся. И тут в ду­ше Ва­си­лия Ни­ко­ла­е­ви­ча раз­ли­лось ка­кое-то необык­но­вен­ное спо­кой­ствие, ко­то­рое с тех пор уже не остав­ля­ло его; у него необы­чай­но обост­ри­лось ду­хов­ное зре­ние, окреп­ла и без то­го уди­ви­тель­ная па­мять.

Вто­рая при­чи­на его осо­бых по­дви­гов в ми­ру за­клю­ча­лась в том вли­я­нии, ко­то­рое ока­зы­вал на Ва­си­лия другой, уже скон­чав­ший­ся ста­рец – пре­по­доб­ный Се­ра­фим Са­ров­ский. Этот ве­ли­кий свя­той про­ис­хо­дил из кур­ских куп­цов. В сво­их по­уче­ни­ях отец Се­ра­фим ча­сто об­ра­щал­ся к сло­вам и по­ня­ти­ям из оби­хо­да тор­гов­цев. «Вы­га­ды­вай­те вре­мя для по­лу­че­ния небес­ных благ через зем­ные то­ва­ры, – го­во­рил он и по­яс­нял: – Зем­ные то­ва­ры – это доб­ро­де­те­ли, де­ла­е­мые Хри­ста ра­ди».

В июле 1903 го­да вся Рос­сия съе­ха­лась на Са­ров­ские тор­же­ства. От­кры­тие мо­щей пре­по­доб­но­го стар­ца Се­ра­фи­ма со­про­вож­да­лось огром­ным ко­ли­че­ством ис­це­ле­ний и дру­гих чу­дес. Сре­ди па­лом­ни­ков, по­се­тив­ших в те июль­ские дни Са­ров, на­хо­дил­ся и Ва­си­лий Ни­ко­ла­е­вич Му­ра­вьев. Как ве­ли­кую свя­ты­ню бу­дет он по­том до кон­ца сво­их дней хра­нить ико­ну, куп­лен­ную то­гда в Са­ро­ве. Ико­на эта изо­бра­жа­ла бла­жен­ную кон­чи­ну ве­ли­ко­го стар­ца: ко­ле­но­пре­кло­нен­ный Се­ра­фим пе­ред об­ра­зом Бо­жи­ей Ма­те­ри «Уми­ле­ние».

Инок Варнава

В ян­ва­ре 1906 го­да тя­же­ло боль­ной отец Вар­на­ва при­е­хал в Пе­тер­бург. В по­след­ний раз ви­дел Ва­си­лий Му­ра­вьев сво­е­го на­став­ни­ка и дру­га. В на­ча­ле фев­ра­ля ста­рец вер­нул­ся в Моск­ву. Он ед­ва мог го­во­рить и с тру­дом пе­ре­дви­гал­ся, но по­-преж­не­му при­ни­мал лю­дей, ис­кав­ших его со­ве­та и уте­ше­ния. 17 фев­ра­ля он на­чал при­ни­мать ис­по­ведь в Сер­ги­е­во-По­сад­ском до­ме при­зре­ния. При­гла­сив оче­ред­ную ис­по­вед­ни­цу, Вар­на­ва Геф­си­ман­ский во­шел в ал­тарь. Здесь он и был най­ден ле­жа­щим на ле­вом бо­ку ли­цом к пре­сто­лу.

Ты­ся­чи лю­дей по всей Рос­сии по­чув­ство­ва­ли се­бя оси­ро­тев­ши­ми. А еще через два го­да умер свя­той и пра­вед­ный Иоанн Крон­штадт­ский, пред­ска­зав­ший Рос­сии – ес­ли она не по­ка­ет­ся – неви­дан­ные вой­ны и сму­ты. Вско­ре сло­ва его ста­ли сбы­вать­ся... Про­нес­лись две ре­во­лю­ции; у вла­сти вста­ли боль­ше­ви­ки. Ты­ся­чи рус­ских лю­дей из дво­рян, куп­цов, ду­хо­вен­ства пред­по­чли то­гда по­ки­нуть Рос­сию. При тех ком­мер­че­ских та­лан­тах, ко­то­ры­ми об­ла­дал Ва­си­лий Ни­ко­ла­е­вич Му­ра­вьев, ни­что не ме­ша­ло ему пе­ре­ве­сти свои ка­пи­та­лы за гра­ни­цу, а за­тем вло­жить в ка­кое-ни­будь де­ло за ру­бе­жом. Де­ла его по-преж­не­му бы­ли в пол­ном по­ряд­ке: он вла­дел про­цве­та­ю­щим пред­при­я­ти­ем. Но, к удив­ле­нию мно­гих, Му­ра­вьев по­сту­па­ет ина­че: за­кры­ва­ет свое де­ло, на­де­ля­ет щед­ры­ми по­со­би­я­ми всех слу­жа­щих, а ос­нов­ные ка­пи­та­лы жерт­ву­ет на нуж­ды Алек­сан­дро-Нев­ской лав­ры, Вос­кре­сен­ско­го Но­во­де­ви­чье­го жен­ско­го мо­на­сты­ря в Пе­тер­бур­ге и Ивер­ско­го Вык­сун­ско­го жен­ско­го мо­на­сты­ря, ос­но­ван­но­го иеро­мо­на­хом Вар­на­вой, стар­цем Геф­си­ман­ско­го ски­та. Дол­гая жизнь в ми­ру, пред­ска­зан­ная схим­ни­ком, под­хо­ди­ла к кон­цу... Сын Ва­си­лия Ни­ко­ла­е­ви­ча уже вы­рос и по­лу­чил офи­цер­ский чин: в го­ды Пер­вой ми­ро­вой Ни­ко­лай Му­ра­вьев слу­жил авиа­то­ром в рус­ской ар­мии. А стар­ше­му Му­ра­вье­ву в 1920 го­ду ис­пол­ни­лось пять­де­сят че­ты­ре го­да.

По­на­ча­лу он ду­мал при­нять по­стриг в Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ре – у мо­щей сво­е­го учи­те­ля. Но неожи­дан­но пра­вя­щий ар­хи­ерей епар­хии бла­го­сло­вил его стать ино­ком Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры. Этим ар­хи­ере­ем был то­гда свя­той Ве­ни­а­мин, мит­ро­по­лит Пет­ро­град­ский и Гдов­ский. Та­кой по­во­рот спас Ва­си­лия Ни­ко­ла­е­ви­ча, по­то­му что вско­ре вся бра­тия оби­те­ли пре­по­доб­но­го Сер­гия бы­ла ре­прес­си­ро­ва­на.

В ав­гу­сте 1920 го­да Му­ра­вьев пе­ре­да­ет Лав­ре це­лое со­сто­я­ние – два­дцать пять ты­сяч руб­лей в зо­ло­той мо­не­те. Он всту­па­ет в чис­ло по­слуш­ни­ков и на­чи­на­ет под­ви­зать­ся там в ка­че­стве при­чет­ни­ка, или по­но­ма­ря, – низ­ше­го слу­жи­те­ля при церк­ви.

Оль­га Ива­нов­на Му­ра­вье­ва по­сту­пи­ла в Вос­кре­сен­ский Но­во­де­ви­чий мо­на­стырь, то­же по­на­ча­лу по­слуш­ни­цей. А мо­на­ше­ский по­стриг су­пру­ги при­ня­ли в один день: 16 ок­тяб­ря 1920 го­да. Оль­га по­лу­чи­ла имя Хри­сти­ны, а Ва­си­лий – Вар­на­вы, в честь свя­то­го апо­сто­ла Вар­на­вы и в па­мять о ду­хов­ном от­це. Со­вер­шал по­стриг свя­той Ве­ни­а­мин Пет­ро­град­ский, до му­че­ни­че­ской кон­чи­ны ко­то­ро­го оста­ва­лось все­го два го­да...

Вско­ре бра­та Вар­на­ву ру­ко­по­ло­жи­ли в иеро­ди­а­ко­на и воз­ло­жи­ли на него по­слу­ша­ние за­ве­ду­ю­ще­го клад­би­щен­ской кон­то­рой. А через год он по­лу­чил по­слу­ша­ние свеч­ни­ка и был воз­ве­ден в иеро­мо­на­ха. По вос­по­ми­на­ни­ям оче­вид­цев, на бо­го­слу­же­ния с уча­сти­ем от­ца Вар­на­вы со­би­ра­лось мно­же­ство на­ро­да. Для сво­их про­по­ве­дей он на­хо­дил са­мые про­стые сло­ва, но по­че­му-то в его устах они при­об­ре­та­ли осо­бый смысл. Рос круг его ду­хов­ных чад, вско­ре у две­рей ке­ллии от­ца Вар­на­вы ста­ли по­яв­лять­ся пер­вые по­се­ти­те­ли. Еще через неко­то­рое вре­мя иеро­мо­нах Вар­на­ва был из­бран чле­ном Ду­хов­но­го Со­бо­ра и на­зна­чен на один из клю­че­вых адми­ни­стра­тив­ных по­стов Лав­ры – пост каз­на­чея.

Иеросхимонах Серафим

В ред­кие сво­бод­ные ча­сы от­ца Вар­на­ву ви­де­ли в биб­лио­те­ке, но­чи же он про­во­дил в мо­лит­вах. Для мно­гих оста­ва­лось тай­ной, ко­гда же он спал, по­то­му что свет в его ке­ллии го­рел до рас­све­та...

В 1926 го­ду ар­хи­манд­рит Сер­гий вви­ду пре­клон­но­го воз­рас­та и силь­ной бо­лез­нен­но­сти сло­жил с се­бя обя­зан­но­сти ду­хов­ни­ка. Ко­гда его спро­си­ли о пре­ем­ни­ке, отец Сер­гий без ко­ле­ба­ний на­звал имя иеро­мо­на­ха Вар­на­вы. Так все­го за несколь­ко лет Му­ра­вьев про­шел путь от по­но­ма­ря до ду­хов­ни­ка глав­но­го мо­на­сты­ря Рос­сии, в обя­зан­но­сти ко­то­ро­го вхо­ди­ло ис­по­ве­до­вать чле­нов епи­ско­па­та трех епар­хий – Пет­ро­град­ской, Оло­нец­кой и Нов­го­род­ской! Но пе­ред этим отец Вар­на­ва ре­шил при­нять ве­ли­кую схи­му, что озна­ча­ло и при­ня­тие но­во­го име­ни. Инок Вар­на­ва пре­вра­тил­ся в схим­ни­ка Се­ра­фи­ма...

«Мно­гие ве­ли­кие по­движ­ни­ки бла­го­че­стия под­ра­жа­ли в сво­ей жиз­ни ко­му-ли­бо из преж­де про­си­яв­ших свя­тых, на­при­мер: пре­по­доб­ный Ма­ка­рий Ве­ли­кий под­ра­жал свя­то­му Ан­то­нию Ве­ли­ко­му, свя­той Иоанн Зла­то­уст под­ра­жал свя­то­му апо­сто­лу Пав­лу, пре­по­доб­ный Нил Сор­ский – пре­по­доб­но­му Еф­ре­му Си­ри­ну, – пи­шет В. Фили­мо­нов в сво­ей за­ме­ча­тель­ной кни­ге «Ста­рец иерос­хи­мо­нах Се­ра­фим Вы­риц­кий и Рус­ская Гол­го­фа». – Ва­си­лий Му­ра­вьев был вер­ным рев­ни­те­лем пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го... При­няв в схи­ме имя пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, он не раз при­зна­вал­ся, что чув­ству­ет осо­бую бли­зость по ду­ху сво­е­го небес­но­го по­кро­ви­те­ля».

По­чти три го­да был иерос­хи­мо­нах Се­ра­фим ду­хов­ни­ком Лав­ры. Каж­дый день по мно­гу ча­сов под­ряд он прини­мал ис­по­ведь в Свя­то-Тро­иц­ком со­бо­ре. В те го­ды глав­ный храм Лав­ры не отап­ли­вал­ся да­же в хо­лод­ные ме­ся­цы, на сте­нах ча­сто вы­сту­пал иней. Свя­щен­ник сто­ял на хо­лод­ном по­лу. Он не за­бо­тил­ся о се­бе. Од­на­жды отец Се­ра­фим непре­рыв­но при­ни­мал ис­по­вед­ни­ков на про­тя­же­нии двух су­ток! У две­рей ке­ллии стар­ца так­же жда­ли по­се­ти­те­ли...

В кон­це 1920-х он на­чи­на­ет ис­це­лять боль­ных. Вот один из слу­ча­ев. К стар­цу при­ве­ли жен­щи­ну, стра­дав­шую от бес­но­ва­ния: в хра­ме ее на­чи­на­ло тря­сти, и она да­же не мог­ла под­нять ру­ку для крест­но­го зна­ме­ния. Уви­дев ее, Се­ра­фим ска­зал: «Да­вай­те вме­сте по­мо­лим­ся», — и встал на ко­ле­ни пе­ред ико­на­ми. По­сле мо­лит­вы он взял мас­ло из лам­па­ды, го­рев­шей пе­ред ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри, и кре­сто­об­раз­но по­ма­зал бо­ля­щей лоб. Жен­щи­на тут же упа­ла и ста­ла неесте­ствен­но кор­чить­ся. Раз­дал­ся гру­бый, ду­ше­раз­ди­ра­ю­щий со­ба­чий лай. Ста­рец быст­ро на­крыл го­ло­ву страж­ду­щей епи­тра­хи­лью и стал чи­тать мо­лит­ву. Боль­ная ста­ла ути­хать, а за­тем и во­все успо­ко­и­лась; ко­гда она при­шла в се­бя, то уже бы­ла здо­ро­ва...

Соб­ствен­ное его здо­ро­вье в эти го­ды рез­ко ухуд­ша­ет­ся. Вра­чи ста­вят ди­а­гноз: меж­ре­бер­ная нев­рал­гия, рев­ма­тизм и за­ку­пор­ка вен ниж­них ко­неч­но­стей. Бо­ли в но­гах ста­но­вят­ся про­сто невы­но­си­мы­ми. Од­на­ко Се­ра­фим ни­ко­му не го­во­рит о них и про­дол­жа­ет свое слу­же­ние лю­дям. Гля­дя на его по­кой­ное, оза­рен­ное ти­хой ра­до­стью ли­цо, ни­кто и не по­до­зре­ва­ет о его му­ках. Толь­ко го­лос ба­тюш­ки ино­гда ста­но­вит­ся ед­ва слыш­ным... По­ду­мать толь­ко! Не так уж дав­но – в 1891 го­ду – умер ве­ли­кий рос­сий­ский ста­рец – пре­по­доб­ный Ам­вро­сий Оп­тин­ский. Стра­дая от же­сто­ких бо­лез­ней, он непре­рыв­но при­ни­мал лю­дей, вра­зум­лял и ис­це­лял, а про се­бя го­во­рил, что «ино­ки не долж­ны ле­чить­ся». Те­перь та­кой же по­двиг со­вер­ша­ет Лавр­ский ду­хов­ник Се­ра­фим... Но вот при­хо­дит день, ко­гда но­ги от­ка­зы­ва­ют­ся по­ви­но­вать­ся ему. Бо­лезнь ста­рец при­ни­ма­ет с уди­ви­тель­ным спо­кой­стви­ем: «Я, греш­ный, еще не то­го до­сто­ин! Есть лю­ди, ко­то­рые и не та­кие бо­лез­ни тер­пят!» А бо­лез­ни его все про­грес­си­ру­ют. По­яв­ля­ют­ся за­стой­ные яв­ле­ния в лег­ких и сер­деч­ная недо­ста­точ­ность. Ме­ди­ки на­сто­я­тель­но со­ве­ту­ют уехать из го­ро­да. Но ста­рец от­ка­зы­ва­ет­ся по­ки­нуть лав­ру... И все же ему при­хо­дит­ся про­явить сми­ре­ние: мит­ро­по­лит Се­ра­фим Чи­ча­гов, в ми­ру имев­ший про­фес­сию вра­ча, узнав о за­клю­че­нии ме­ди­ков, немед­лен­но бла­го­слов­ля­ет пе­ре­езд в Вы­ри­цу (под Пе­тер­бур­гом это один из немно­гих кли­ма­ти­че­ских ку­рор­тов). К ле­ту 1930 го­да ста­рец на­все­гда по­ки­да­ет го­род свя­то­го Пет­ра. Вско­ре в Вы­ри­цу устрем­ля­ет­ся непре­рыв­ный по­ток его ду­хов­ных де­тей, ищу­щих со­ве­та, уте­ше­ния, об­лег­че­ния те­лес­ных стра­да­ний. При­ко­ван­ный к по­сте­ли ста­рец бу­дет при­ни­мать по­се­ти­те­лей еще по­чти два­дцать лет, до са­мой сво­ей бла­жен­ной кон­чи­ны в ап­ре­ле 1949 го­да.

Отче Серафиме

Од­на­жды к Се­ра­фи­му из Ле­нин­гра­да вы­еха­ли те­тя с пле­мян­ни­ком, маль­чи­ком де­ся­ти лет. По до­ро­ге Са­ша, по обык­но­ве­нию, крив­лял­ся и ша­лил. Маль­чик вер­нул­ся в Ле­нин­град из эва­ку­а­ции в крайне ис­то­щен­ном со­сто­я­нии, с по­ро­ком серд­ца и очень неустой­чи­вой нерв­ной си­сте­мой. Вра­чи не ру­ча­лись, что он до­жи­вет и до со­ро­ка лет. Физи­че­ская непол­но­цен­ность вы­зы­ва­ла непол­но­цен­ность нрав­ствен­ную: в се­мье и сре­ди зна­ко­мых Са­ша вел се­бя без­об­раз­но – дер­зил, пе­ре­драз­ни­вал лю­дей, а сре­ди сверст­ни­ков чув­ство­вал се­бя неуют­но. Ко­гда те­тя ска­за­ла ему, что, вой­дя в ке­ллию, нуж­но бу­дет пре­кло­нить ко­ле­ни, он гру­бо от­ка­зал­ся... Впо­след­ствии Алек­сандр Аль­бер­то­вич Са­вич, ин­же­нер-гид­ро­лог, вспо­ми­нал: «Ед­ва я при­бли­зил­ся к ди­ван­чи­ку, на ко­то­ром по­лу­ле­жал ба­тюш­ка, как он тут же пред­ло­жил мне (а не те­те) при­сесть на стул. Я сра­зу по­нял, что отец Се­ра­фим име­ет пред­став­ле­ние о со­сто­яв­шем­ся в до­ро­ге раз­го­во­ре... Я тут же опу­стил­ся на ко­ле­ни и по­лу­чил бла­го­сло­ве­ние. Ста­рец очень лас­ко­во по­го­во­рил со мною, а те­те ска­зал: «Нра­вит­ся мне этот маль­чик!»

Ме­ня на­пол­ни­ло ощу­ще­ние необык­но­вен­ной ра­до­сти и люб­ви ко все­му ми­ру, не по­ки­дав­шее ме­ня и во вре­мя об­рат­ной до­ро­ги, весь оста­ток дня и в те­че­ние по­сле­ду­ю­щих дней...»

С то­го дня здо­ро­вье Са­ши быст­ро пошло на по­прав­ку. Пол­но­му вы­здо­ров­ле­нию пред­ше­ство­вал фу­рун­ку­лез – ви­ди­мо, вме­сте с гно­ем вы­хо­ди­ли ка­кие-то внут­рен­ние бо­лез­ни. Са­ша хо­дил весь в бин­тах, но ни­ка­кой бо­лез­нен­но­сти не ощу­щал... Окреп­нув, он стал в сво­бод­ное вре­мя иг­рать в фут­бол, а в пла­ва­нии да­же до­стиг раз­ряд­ных нор­ма­ти­вов то­го вре­ме­ни. «У ме­ня по­яви­лось мно­го дру­зей, в том чис­ле и очень близ­ких, – вспо­ми­нал Алек­сандр Аль­бер­то­вич. – Глав­ней­шим же след­стви­ем са­мо­го пер­во­го по­се­ще­ния от­ца Се­ра­фи­ма ока­за­лось то, что я в тот же день твер­до и на всю жизнь стал ве­ру­ю­щим пра­во­слав­ным че­ло­ве­ком...!»

А вот дру­гой слу­чай тех лет. В го­ды бло­ка­ды се­мья Со­шаль­ских жи­ла в Ле­нин­гра­де. До вой­ны Зоя Со­шаль­ская ча­сто бы­ва­ла в Вы­ри­це; во вре­мя бом­бе­жек и арт­об­стре­лов она взя­ла за при­выч­ку мыс­лен­но, а то и вслух по­вто­рять: «Ба­тюш­ка отец Се­ра­фим! Спа­си, по­мо­ги!» По­сле сня­тия бло­ка­ды при пер­вой же воз­мож­но­сти она от­пра­ви­лась к стар­цу. При­дя в его дом на Май­ском про­спек­те, Зоя пер­вым де­лом спро­си­ла: «Ба­тюш­ка, ты ме­ня, на­вер­ное, уже за­был?» Ста­рец с доб­рой улыб­кой от­клик­нул­ся: «Где уж те­бя за­бу­дешь! На­до­е­ла мне, кри­чав­ши: спа­си-по­мо­ги, отец Се­ра­фим!» По­бе­се­до­вав с Зо­ей, ста­рец бла­го­сло­вил ее на при­ня­тие мо­на­ше­ства в Пюх­тиц­ком мо­на­сты­ре и при­ба­вил: «Бу­дешь еще в Иеру­са­ли­ме игу­ме­ньей...» Но по­том до­ба­вил: «Нет, хва­тит с те­бя, по­жа­луй, и по­слу­ша­ния каз­на­чеи!..» Сло­ва стар­ца в точ­но­сти сбы­лись. В 1954 го­ду Зоя Со­шаль­ская бы­ла по­стри­же­на в ман­тию с име­нем Вик­то­ри­на. Через год ее на­пра­ви­ли в Гор­нен­ский мо­на­стырь при Рус­ской Ду­хов­ной Мис­сии в Иеру­са­ли­ме. Здесь она под­ви­за­лась по­чти два­дцать лет, а в по­след­ние го­ды нес­ла по­слу­ша­ние каз­на­чеи.

...На­про­тив до­ма № 24 по Пиль­но­му про­спек­ту, где несколь­ко лет сни­мал ком­на­ты отец Се­ра­фим, жил Алек­сандр Алек­сан­дро­вич Смир­нов. В го­ды вой­ны его же­на Ека­те­ри­на за­бе­ре­ме­не­ла. Ей бы­ло со­рок два го­да, и она не хо­те­ла это­го ре­бен­ка. Скрыв бе­ре­мен­ность от му­жа, жен­щи­на ре­ши­ла ис­кус­ствен­но пре­рвать ее. Од­на­жды она за­чем-то за­шла к от­цу Се­ра­фи­му, а тот как бы невзна­чай за­ме­тил: «Пред­став­ля­ешь, Ека­те­ри­на Алек­сан­дров­на, что ныне про­ис­хо­дит? Неко­то­рые ма­те­ри, упо­доб­ля­ясь в же­сто­ко­сти Ироду, ста­но­вят­ся убий­ца­ми соб­ствен­ных невин­ных мла­ден­цев!» Жен­щи­на упа­ла пе­ред ним на ко­ле­ни... Через де­вять ме­ся­цев в се­мье Смир­но­вых ро­ди­лась де­воч­ка. Се­ра­фим сам дал ей имя и на­зна­чил крест­ных.

Удивительные дарования

Ни­же мы еще бу­дем го­во­рить о про­ро­че­ском да­ре пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, о его необык­но­вен­ной про­зор­ли­во­сти, о да­ре ис­це­лять от бо­лез­ней. Но этим не ис­чер­пы­ва­ют­ся те див­ные да­ро­ва­ния, ко­то­ры­ми на­де­лил его Гос­подь. Бле­стя­ще об­ра­зо­ван­ный, отец Се­ра­фим был не ли­шен ин­те­ре­са к на­у­ке и мог по­дол­гу бе­се­до­вать со сво­и­ми по­се­ти­те­ля­ми на слож­ные те­мы. По­ми­мо вы­со­чай­ше­го ин­тел­лек­та и все­объ­ем­лю­щей эру­ди­ции, отец Се­ра­фим по­ра­жал лю­дей сво­и­ми необы­чай­ны­ми по­зна­ни­я­ми, да­ро­ван­ны­ми ему от Бо­га,

В чис­ле его ду­хов­ных де­тей бы­ли вы­да­ю­щи­е­ся уче­ные: ака­де­мик Иван Пет­ро­вич Пав­лов, ос­но­во­по­лож­ник совре­мен­ной физио­ло­гии; ака­де­мик Вла­ди­мир Алек­сан­дро­вич Фок, ав­тор фун­да­мен­таль­ных тру­дов по кван­то­вой ме­ха­ни­ке, элек­тро­ди­на­ми­ке, об­щей тео­рии от­но­си­тель­но­сти; ака­де­мик Сер­гей Пав­ло­вич Гла­зе­нап, вы­да­ю­щий­ся аст­ро­ном, один из ос­но­ва­те­лей Рус­ско­го аст­ро­но­ми­че­ско­го об­ще­ства; про­фес­сор ме­ди­ци­ны Ми­ха­ил Ива­но­вич Гра­ме­ниц­кий, один из со­зда­те­лей совре­мен­ной фар­ма­ко­ло­ги­че­ской шко­лы; био­лог Леон Аб­га­ро­вич Ор­бе­ли, ав­тор мно­гих ис­сле­до­ва­ний по физио­ло­гии нерв­ной си­сте­мы и био­хи­мии; про­фес­сор ме­ди­ци­ны Сер­гей Се­ра­пи­о­но­вич Фа­вор­ский, из­вест­ный врач-го­мео­пат. Вот ес­ли бы все те, кто в со­вет­ские го­ды по­ве­рил лжи о «по­бе­де» на­у­ки над ре­ли­ги­ей, мог­ли вой­ти в ке­ллию вы­риц­ко­го стар­ца и уви­деть, как све­ти­ла на­у­ки пре­кло­ня­ли ко­ле­ни пе­ред скром­ным схим­ни­ком! Ста­рец раз­де­лял со сво­и­ми ду­хов­ны­ми ча­да­ми все их уда­чи и неуда­чи, по­мо­гал, со­ве­то­вал, на­став­лял на путь хри­сти­ан­ской жиз­ни. По­уче­ния его бы­ли про­сты, но до­сти­га­ли са­мо­го серд­ца. Та­ки­ми же про­сты­ми и про­ник­но­вен­ны­ми бы­ли его сти­хи.

Но­чью без­молв­ные зри­те­ли – 
Звез­доч­ки смот­рят с небес; 
Ти­хо, во­круг от оби­те­ли 
Дрем­лет ди­ве­ев­ский лес...

В серд­це схим­ни­ка все­гда жил Се­ра­фи­мо-Ди­ве­ев­ский мо­на­стырь, где он ко­гда-то по­бы­вал, мо­на­стырь, пом­ня­щий по­дви­ги ве­ли­ко­го стар­ца. К Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му он об­ра­ща­ет­ся в дру­гом сво­ем сти­хо­тво­ре­нии, та­ком же про­стом и безыс­кус­ном.

Мо­лись Бла­гой Ца­ри­це, ве­ли­кий Се­ра­фим, 
Она – Хри­ста дес­ни­ца, по­мощ­ни­ца боль­ным, 
За­ступ­ни­ца убо­гих, одеж­да для на­гих, 
В скор­бях ве­ли­ких мно­гих спа­сет ра­бов сво­их. 
В гре­хах мы по­ги­ба­ем, от Бо­га от­сту­пив, 
И Бо­га оскорб­ля­ем в де­я­ни­ях сво­их...

Сти­хи вы­риц­ко­го стар­ца пе­ре­пи­сы­ва­ли друг у дру­га, за­учи­ва­ли на­изусть. Его стро­ки до­сти­га­ли мест за­то­че­ния и ссы­лок.

Аскетические подвиги преподобного Серафима Вырицкого

Свя­той Се­ра­фим Са­ров­ский, ко­то­ро­го так бла­го­го­вей­но чтил и ко­то­ро­му под­ра­жал вы­риц­кий пра­вед­ник, три го­да пи­тал­ся од­ной лишь сны­тью. Еще три го­да этот ве­ли­кий свя­той со­вер­шал по­двиг столп­ни­че­ства, мо­лясь на вы­со­ком гра­нит­ном камне с воз­де­ты­ми к небу ру­ка­ми. Вы­риц­кий по­движ­ник под­ра­жал пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му не толь­ко по­дви­гом стар­че­ства.

В по­не­дель­ник, сре­ду и пят­ни­цу ста­рец во­об­ще не при­ни­мал ни­ка­кой пи­щи, а ино­гда ни­че­го не ел и по несколь­ку дней под­ряд. В неко­то­рые дни он вку­шал часть просфо­ры и за­пи­вал свя­той во­дой, в иные – немно­го тер­той мор­ко­ви. Крайне ред­ко он пил чай с очень ма­лым ко­ли­че­ством хле­ба. Назвать едой это мож­но бы­ло с тру­дом. Окру­жа­ю­щим ка­за­лось, что он об­ре­ка­ет се­бя на го­лод­ную смерть... При­ни­мая по­рой днем по несколь­ку со­тен че­ло­век, он но­чи по­свя­щал мо­лит­ве. До­маш­ние не зна­ли, ко­гда он спит, да и спит ли во­об­ще. Сви­де­те­ля­ми ноч­ных мо­лит­вен­ных сто­я­ний стар­ца бы­ли мно­гие из тех, кто оста­вал­ся но­че­вать в Вы­ри­це. «Бы­ва­ло, за­гля­нешь но­чью в ке­ллию ба­тюш­ки, чтобы узнать – не нуж­на ли ка­кая по­мощь, а он, об­ли­ва­ясь сле­за­ми, тянет к небу свои про­зрач­ные ру­ки, ни­че­го не за­ме­чая во­круг». В те­че­ние дня у стар­ца скап­ли­ва­лось мно­же­ство за­пи­сок о здра­вии и об упо­ко­е­нии, ко­то­рые остав­ля­ли по­се­ти­те­ли. Но­ча­ми отец Се­ра­фим чи­тал их и мо­лил­ся за всех.

В го­ды вой­ны Се­ра­фим Вы­риц­кий, под­ра­жая Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му, со­вер­ша­ет бес­при­мер­ный по­двиг столп­ни­че­ства, мо­лясь о спа­се­нии Рос­сии от су­по­ста­тов. В са­ду, мет­рах в пя­ти­де­ся­ти от до­ма, вы­сту­пал из зем­ли гра­нит­ный ва­лун, пе­ред ко­то­рым рос­ла неболь­шая яб­лонь­ка. В ее вет­вях укреп­ля­лась ико­на пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма, и пе­ред ней, встав боль­ны­ми ко­ле­ня­ми на ка­мень, ста­рец воз­но­сил Бо­гу свои мо­лит­вы – ино­гда по несколь­ку ча­сов кря­ду. К то­му вре­ме­ни бо­лез­ни со­вер­шен­но его осла­би­ли, и пе­ре­дви­гать­ся без по­сто­рон­ней по­мо­щи он не мог. К ме­сту мо­ле­ния его ве­ли или нес­ли на ру­ках. Так про­дол­жа­лось изо дня в день, в лю­бую по­го­ду, в мо­роз и зной, в дождь и вью­гу...

Вре­ме­на­ми ста­рец пре­кра­щал при­ем по­се­ти­те­лей на сут­ки или на боль­ший срок, оста­ва­ясь в уеди­не­нии и без­мол­вии. Эти дни и но­чи он по­свя­щал мо­лит­вен­но­му со­зер­ца­нию, вос­хо­дил в ду­хе в иные ми­ры. Имен­но в эти дни ста­рец чер­пал си­лы для бу­ду­щих по­дви­гов, имен­но то­гда он по­лу­чал выс­шие от­кро­ве­ния. Со­бран­ные вме­сте про­ро­че­ства Се­ра­фи­ма Вы­риц­ко­го мог­ли бы со­ста­вить це­лую кни­гу; мы кос­нем­ся лишь неко­то­рых пред­ска­за­ний ве­ще­го стар­ца.

Прозорливость отца Серафима

В кон­це 1927 го­да к ду­хов­ни­ку Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ры при­е­хал ар­хи­епи­скоп Алек­сий (Си­ман­ский), управ­ляв­ший то­гда Нов­го­род­ской епар­хи­ей. Дво­ря­нин по про­ис­хож­де­нию, он очень опа­сал­ся аре­ста. «Не луч­ше ли мне уехать за гра­ни­цу, отец Се­ра­фим?» – спро­сил ар­хи­ерей. «А на ко­го вы Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь оста­ви­те? Ведь вам ее па­сти! – по­сле­до­вал от­вет стар­ца. – Не бой­тесь. Са­ма Ма­терь Бо­жия за­щи­тит вас». Вла­ды­ка Алек­сий тут же успо­ко­ил­ся и пе­ре­стал по­мыш­лять об отъ­ез­де. Так отец Се­ра­фим пред­ска­зал вла­ды­ке Алек­сию его бу­ду­щее слу­же­ние за во­сем­на­дцать лет до из­бра­ния на пат­ри­ар­ше­ство. Ука­зал Лавр­ский схим­ник бу­ду­ще­му пат­ри­ар­ху и срок его пер­во­свя­ти­тель­ско­го слу­же­ния – два­дцать пять лет.

О про­зор­ли­во­сти от­ца Се­ра­фи­ма зна­ли и про­стые лю­ди. В те го­ды на ис­по­ведь в лав­ру вме­сте с ма­мой ча­сто при­хо­ди­ла Еле­на Ни­ко­ла­ев­на Сер­ги­ев­ская. «Как-то ма­ма при­шла к нему на ис­по­ведь, где из­ло­жи­ла ба­тюш­ке все свои пре­гре­ше­ния, от дет­ства со­де­ян­ные, – вспо­ми­на­ет она. – Вдруг ста­рец мно­го­зна­чи­тель­но по­смот­рел на нее, за­тем про­из­нес: «А ты пом­нишь, как в дет­стве на­зло по­друж­ке сло­ма­ла ее лю­би­мую рас­чес­ку?!», чем при­вел ис­по­вед­ни­цу в неопи­су­е­мое смя­те­ние. За­тем по-доб­ро­му улыб­нул­ся и ска­зал: «Знаю, знаю, что не ута­и­ла. Од­на­ко, чтобы не за­бы­вать, ста­рай­ся как мож­но ча­ще ис­по­ве­до­вать­ся»».

В 1939 го­ду ста­рец уже не да­вал сво­им ду­хов­ным де­тям бла­го­сло­ве­ния на брак. «Ни­ка­кой свадь­бы! Ско­ро бу­дет ве­ли­кая вой­на!» – го­во­рил он. Жи­тель­ни­ца Вы­ри­цы Ма­рия Афа­на­сьев­на Ла­пи­на вспо­ми­на­ла, как в один из пер­вых дней вой­ны вме­сте с до­че­рью при­бе­жа­ла к до­ми­ку на Пиль­ном. Се­ра­фим ко­рот­ко ска­зал им: «Вам необ­хо­ди­мо по­ки­нуть Вы­ри­цу!» Мно­го ис­пы­та­ний вы­па­ло на до­лю Ла­пи­ных, ко­нец вой­ны за­стал их в ла­ге­ре для пе­ре­ме­щен­ных лиц в Эс­то­нии. Ко­гда они вер­ну­лись в Вы­ри­цу, то, по­дой­дя к сво­е­му до­му на Си­вер­ском шос­се, они уви­де­ли толь­ко гру­ду раз­ва­лин.

А вот дру­гой за­ме­ча­тель­ный слу­чай. Од­на­жды мо­ло­дая су­пру­же­ская па­ра при­нес­ла от­цу Се­ра­фи­му ты­ся­чу руб­лей. То­гда это бы­ли очень боль­шие день­ги. Се­ра­фим их не при­нял, а бла­го­сло­вил от­дать пер­во­му встреч­но­му по до­ро­ге на стан­цию. Этим встреч­ным ока­зал­ся... вдре­без­ги пья­ный муж­чи­на. Мо­ло­дая жен­щи­на рас­те­рян­но ска­за­ла му­жу: «Как же нам быть?» Од­на­ко тот невоз­му­ти­мо от­ве­тил: «По­сту­пим по сло­вам ба­тюш­ки...» Как толь­ко они вру­чи­ли день­ги это­му муж­чине, он мо­мен­таль­но про­трез­вел: «Ми­лень­кие! Да как же мне вас бла­го­да­рить! Вы ме­ня от смер­ти спас­ли!» Ока­за­лось, что этот несчаст­ный ра­бо­тал в тор­гов­ле, и у него об­ра­зо­ва­лась недо­ста­ча ров­но на та­кую сум­му. Де­нег до­ма не бы­ло, и ему гро­зи­ла тюрь­ма. Он впал в от­ча­я­ние и ре­шил на­ло­жить на се­бя ру­ки. Для храб­ро­сти по­ряд­ком вы­пил...

По­сле вой­ны к пре­по­доб­но­му еже­днев­но при­хо­ди­ли де­сят­ки и сот­ни лю­дей спра­вить­ся о судь­бе близ­ких. И он го­во­рил: «Жив твой муж, уже на по­езд са­дит­ся» или: «Не при­дет, мо­лись об упо­ко­е­нии». Сло­ва его все­гда сбы­ва­лись. Стар­цу не нуж­но бы­ло о чем-то спра­ши­вать лю­дей, он ви­дел всю их жизнь – и про­шлое, и бу­ду­щее, знал, с чем они при­шли к нему. При этом он без­оши­боч­но уга­ды­вал, ко­му из при­хо­див­ших боль­ше тре­бо­ва­лась его по­мощь. Вот один из ти­пич­ных рас­ска­зов.

«На стан­ции ни­кто не хо­тел го­во­рить, где жи­вет отец Се­ра­фим. Вре­мя бы­ло та­кое. «Ищи са­ма», – зву­ча­ло в от­вет... И Гос­подь при­вел – шла, шла и уви­де­ла ка­ли­точ­ку, у ко­то­рой тол­пил­ся на­род. По­до­шла и спро­си­ла: «Кто по­след­ний?» Пом­ню, впе­ре­ди ока­зал­ся му­же­ствен­но­го ви­да се­дой пол­ков­ник. Через неко­то­рое вре­мя по­яви­лась по­слуш­ни­ца и, от­крыв ка­лит­ку, пу­сти­ла всех ко кры­леч­ку. Стою са­мой по­след­ней и ду­маю, что на ра­бо­ту опоз­дать мо­гу. То­гда с этим очень стро­го бы­ло – по­рою под суд от­да­ва­ли. Вдруг вы­шла ке­лей­ни­ца и го­во­рит: «Кто здесь из Цар­ско­го Се­ла? Про­пу­сти­те эту де­вуш­ку – ей на­до к 14 ча­сам на по­езд успеть, чтобы на ра­бо­ту до­брать­ся вовре­мя. Так ба­тюш­ка ве­лел».

Я во­шла в дом. Невоз­мож­но опи­сать сло­ва­ми, что охва­ти­ло ме­ня, как толь­ко я пе­ре­шаг­ну­ла по­рог ке­ллии и уви­де­ла от­ца Се­ра­фи­ма. Ощу­ще­ние све­та и бла­го­да­ти, чув­ство слез­но­го рас­ка­я­ния и в то же вре­мя необы­чай­ной ра­до­сти... Но­ги у ме­ня са­ми под­ко­си­лись. Упа­ла пе­ред ним на ко­ле­ни и за­ры­да­ла, а ба­тюш­ка мяг­ким и доб­рым го­ло­сом про­из­нес: «Не плачь, не плачь, твой жив и ско­ро вер­нет­ся. Я вас в кни­гу се­бе за­пи­шу и по­ми­нать бу­ду». Я поня­ла, что по­се­ти­те­ли мог­ли ни­че­го не го­во­рить о се­бе – от­цу Се­ра­фи­му все бы­ло от­кры­то. Та­кое чу­до нам Гос­подь да­ро­вал! Я мол­ча­ла, а он всю мою нера­ди­вую жизнь, ко­то­рую я уже за­бы­ла, в по­дроб­но­стях рас­ска­зал. Ка­кой све­тиль­ник был! Дву­мя-тре­мя ти­хи­ми сло­ва­ми мог на путь по­ка­я­ния и спа­се­ния на­ста­вить».

Другие удивительные чудеса вырицкого старца

«Бла­го­дат­ный мир Хри­стов непо­сти­жим в сво­ем дей­ствии, ве­ли­ка его си­ла, – пи­шет В. Фили­мо­нов. – Пре­по­доб­но­му ав­ве Ан­то­нию Ве­ли­ко­му и пре­по­доб­но­му ав­ве Зо­си­ме по­ви­но­ва­лись львы, пре­по­доб­но­му Сер­гию Ра­до­неж­ско­му и пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му – мед­ве­ди. От­цу Се­ра­фи­му Вы­риц­ко­му не раз по­ви­но­ва­лись са­мые лю­тые зве­ри – зве­ри в че­ло­ве­че­ском об­ли­чье».

В 30-е го­ды в дом на Пиль­ном неод­но­крат­но при­хо­ди­ли че­ки­сты, ча­сто в ноч­ное вре­мя. Од­на­жды они сно­ва при­шли с при­ка­зом аре­сто­вать стар­ца и... вер­ну­лись ни с чем. Что же про­изо­шло? Ко­гда че­ки­сты за­пол­ни­ли ком­на­ту, ста­рец, ле­жав­ший в уг­лу на сво­ем ло­же, по­про­сил по­дой­ти к се­бе стар­ше­го из груп­пы. Тот по­до­шел. Се­ра­фим за­гля­нул ему в гла­за, при­кос­нул­ся к ру­ке че­ки­ста, по­гла­дил ее, а за­тем при­ло­жил свою ру­ку к его го­ло­ве и про­мол­вил: «Да про­стят­ся те­бе гре­хи твои, раб Бо­жий...» — и на­звал в точ­но­сти его имя. Род­ные вспо­ми­на­ют, что стар­ший че­кист ска­зал: «Ес­ли бы та­ких стар­цев бы­ло боль­ше, мы бы все ста­ли ве­ру­ю­щи­ми», – и за­пла­кал. А ба­тюш­ка, улы­ба­ясь, ска­зал: «Уго­сти­те их чай­ком».

Отец Се­ра­фим счи­тал боль­ше­ви­ков несчаст­ны­ми, жа­лел их и мо­лил­ся за них. Так же он от­но­сил­ся и к ок­ку­пан­там. И его лю­бовь тво­ри­ла чу­де­са. До­ста­точ­но ска­зать, что в 1980 го­ду по­кло­нить­ся мо­ги­ле стар­ца при­е­хал быв­ший гит­ле­ров­ский офи­цер, ко­то­рый был здесь в вой­ну, – мест­ные жи­те­ли еще пом­ни­ли его.

То, что про­ис­хо­ди­ло в Вы­ри­це в го­ды вой­ны, ина­че как чу­дом не на­зо­вешь. Пред­ставь­те се­бе: ни один из жи­те­лей по­сел­ка не по­гиб, во всем се­ле­нии был раз­ру­шен толь­ко один жи­лой дом, дей­ство­ва­ла цер­ковь. Это был един­ствен­ный дей­ству­ю­щий храм во фрон­то­вой по­ло­се, при­чем по ту сто­ро­ну фрон­та!

По мо­лит­вам стар­ца Гос­подь по­ми­ло­вал Вы­ри­цу. Нем­цы, за­няв по­се­лок, рас­квар­ти­ро­ва­ли в нем часть, со­сто­яв­шую из... пра­во­слав­ных. Вы­риц­кая ко­ман­да со­сто­я­ла из ру­мын, уро­жен­цев во­сточ­ной ее ча­сти, где ис­по­ве­ду­ет­ся пра­во­сла­вие, да еще го­во­ря­щих по-рус­ски!

И вот по вос­кре­се­ньям в церк­ви ста­ли сто­ять сол­да­ты в немец­кой фор­ме. Мест­ные жи­те­ли по­на­ча­лу ко­си­лись на них, но по­том, ви­дя, как те кре­стят­ся и со­блю­да­ют чин служ­бы, при­вык­ли...

Во вре­мя вой­ны в Вы­ри­це про­изо­шел еще один по­ра­зи­тель­ный слу­чай. Ше­сти­лет­ний маль­чик упал с очень вы­со­ко­го де­ре­ва. Он не дви­гал­ся и не ды­шал. По всем при­зна­кам он был мертв. Его мать на ру­ках от­нес­ла ре­бен­ка к стар­цу. Она ры­да­ла и при­чи­та­ла: «Ба­тюш­ка! Мой То­лик убил­ся!» Отец Се­ра­фим ска­зал: «По­ло­жи его». За­тем по­мо­лил­ся над маль­чи­ком и бла­го­сло­вил. Ре­бе­нок встал и через несколь­ко ми­нут уже бе­гал по ули­це.

Чудесные исцеления, совершенные отцом Серафимом

В на­сто­я­щее вре­мя со­бра­ны де­сят­ки сви­де­тельств о бла­го­дат­ной по­мо­щи стар­ца боль­ным. При­ве­ду из них два.

«Во вре­мя вой­ны я по­лу­чи­ла силь­ное ра­не­ние в го­ло­ву, и ме­ня му­чи­ли непре­стан­ные го­лов­ные бо­ли, – вспо­ми­на­ет жи­тель­ни­ца Вы­ри­цы Клав­дия Ива­нов­на Печ­ков­ская. – Вра­чи ни­чем не мог­ли по­мочь. Отец Се­ра­фим ска­зал: «По­дой­ди по­бли­же, сей­час мы те­бя вы­ле­чим». Он на­крыл мне го­ло­ву епи­тра­хи­лью и воз­ло­жил на ме­ня ру­ки. С тех пор я не знаю, что та­кое го­лов­ная боль».

Вы­ше уже го­во­ри­лось, что на­про­тив до­ма от­ца Се­ра­фи­ма жи­ла се­мья Смир­но­вых. Од­на­жды, ко­гда Алек­сандр от­пра­вил­ся на за­го­тов­ку дров, Се­ра­фим ве­лел по­звать Ека­те­ри­ну и ска­зал ей: «Те­бе ве­зут тя­же­лоболь­но­го, но ты не пу­гай­ся, в боль­ни­цу его не от­прав­ляй – Гос­подь всё упра­вит». Вско­ре при­вез­ли Алек­сандра – его при­да­ви­ло упав­шим де­ре­вом. Ста­рец ве­лел ту­го за­пе­ле­нать его и стал мо­лить­ся... Через несколь­ко ме­ся­цев Смир­нов уже мог са­мо­сто­я­тель­но пе­ре­дви­гать­ся. Как по­ка­за­ли рент­ге­нов­ские сним­ки, у него за­жи­ли слож­ный пе­ре­лом по­зво­ноч­ни­ка (!) и пе­ре­ло­мы несколь­ких ре­бер. Вре­ме­на­ми у него воз­ни­ка­ли ост­рей­шие бо­ли, но отец Се­ра­фим все­гда по­мо­гал спра­вить­ся с ни­ми. Алек­сандр Смир­нов глу­бо­ко по­чи­тал стар­ца всю свою жизнь. Еже­днев­но в те­че­ние се­ми лет он при­хо­дил на мо­ги­лу стар­ца по­чтить па­мять сво­е­го ду­хов­но­го от­ца и подлить мас­ла в неуга­си­мую лам­па­ду. Дочь вспо­ми­на­ла, что за день до сво­ей смер­ти у него воз­ник­ли очень силь­ные го­лов­ные бо­ли. Алек­сандр Алек­сан­дро­вич стя­нул го­ло­ву рем­ня­ми и по­шел про­ве­рять лам­пад­ку...

Блаженная кончина отца Серафима

В ян­ва­ре 1941 го­да был аре­сто­ван и за­тем рас­стре­лян сын ба­тюш­ки Се­ра­фи­ма Ни­ко­лай Му­ра­вьев. Ве­ли­кая скорбь во­шла в серд­це стар­ца. Вновь услы­ша­ли род­ные и близ­кие: «Бу­ди во­ля Бо­жия...» Еще через че­ты­ре го­да пре­ста­ви­лась схи­мо­на­хи­ня Се­ра­фи­ма – Оль­га Ива­нов­на Му­ра­вье­ва. «Вот здесь и я бу­ду ря­дыш­ком ле­жать», – ска­зал ста­рец, уви­дев ри­су­нок ее мо­гил­ки.

Дни са­мо­го Се­ра­фи­ма так­же бы­ли со­чте­ны – он тя­же­ло и му­чи­тель­но бо­лел. «По­ка ру­ка моя под­ни­ма­ет­ся для бла­го­сло­ве­ния, я бу­ду при­ни­мать лю­дей», – от­ве­чал ста­рец в от­вет на прось­бы близ­ких по­бе­речь се­бя. Од­на­ко в на­ча­ле 1949 го­да здо­ро­вье схим­ни­ка на­столь­ко ухуд­ши­лось, что он да­же не мог от­ве­чать на за­пис­ки, ко­то­рые ему пе­ре­да­ва­ли через ке­лей­ни­цу. В по­след­ние го­ды от ли­ца стар­ца ис­хо­дил осле­пи­тель­ный свет. Об этом си­я­нии вспо­ми­на­ют все; взгля­нув на лик вы­риц­ко­го пра­вед­ни­ка, лю­ди неволь­но за­жму­ри­ва­лись, как от вспыш­ки яр­ко­го све­та...

Отец Се­ра­фим был из­ве­щен о дне и ча­се сво­ей кон­чи­ны. За день до смер­ти он раз­дал род­ным и близ­ким икон­ки пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го и всех бла­го­сло­вил. Сво­ей ке­лей­ни­це ма­туш­ке Се­ра­фи­ме он ска­зал: «Во вре­мя мо­е­го по­гре­бе­ния бе­ре­ги реб­рыш­ки». Это предо­сте­ре­же­ние ока­за­лось про­ро­че­ским: в день по­хо­рон пра­вед­ни­ка при боль­шом сте­че­нии на­ро­да ма­туш­ка Се­ра­фи­ма из-за силь­ной дав­ки по­лу­чи­ла пе­ре­лом двух ре­бер.

Ран­ним утром 3 ап­ре­ля 1949 го­да стар­цу бы­ло яв­ле­ние Бо­го­ро­ди­цы. Се­ра­фим уве­до­мил род­ных: «Се­го­дня ни­ко­го при­нять не смо­гу, бу­дем мо­лить­ся», – и бла­го­сло­вил по­слать за свя­щен­ни­ком вы­риц­кой церк­ви. Бы­ли про­чи­та­ны ака­фи­сты Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­це, свя­ти­те­лю Ни­ко­лаю Чу­до­твор­цу и пре­по­доб­но­му Се­ра­фи­му Са­ров­ско­му. Свя­щен­ник при­ча­стил стар­ца Хри­сто­вых Тайн, отец Се­ра­фим при­ка­зал чи­тать Псал­тирь и Еван­ге­лие. Бли­же к ве­че­ру он по­про­сил по­са­дить его в крес­ло и стал мо­лить­ся. При этом он ино­гда справ­лял­ся о вре­ме­ни. Око­ло двух ча­сов но­чи отец Се­ра­фим бла­го­сло­вил чи­тать мо­лит­ву на ис­ход ду­ши и, осе­нив се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, умер со сло­ва­ми: «Спа­си, Гос­по­ди, и по­ми­луй весь мир».

Три дня ко гро­бу пра­вед­ни­ка шел нескон­ча­е­мый люд­ской по­ток. Все от­ме­ча­ли, что его ру­ки бы­ли уди­ви­тель­но мяг­ки­ми и теп­лы­ми, как у жи­во­го. Неко­то­рые ощу­ща­ли воз­ле гро­ба бла­го­уха­ние. В пер­вый день по­сле бла­жен­ной кон­чи­ны стар­ца ис­це­ли­лась сле­пая де­воч­ка. Мать под­ве­ла ее ко гро­бу и ска­за­ла: «По­це­луй де­душ­ке ру­ку». Вско­ре по­сле это­го де­воч­ка про­зре­ла. С тех пор чу­де­са на мо­ги­ле стар­ца не пре­кра­ща­ют­ся, они про­ис­хо­дят и в на­ши дни.

Пророчества о судьбах России

Отец Се­ра­фим пред­ви­дел ве­ли­кую вой­ну (об этом пом­нят очень мно­гие из его ду­хов­ных де­тей) и то, что она за­кон­чит­ся пол­ной по­бе­дой рус­ско­го на­ро­да.

Сво­им ду­хов­ным де­тям ста­рец не раз го­во­рил, что на­сту­пит вре­мя, ко­гда на Ру­си нач­нет­ся воз­рож­де­ние хра­мов и мо­на­сты­рей. Око­ло 1939 го­да, в са­мый раз­гар ста­лин­ских го­не­ний на Цер­ковь, он пи­шет свое зна­ме­ни­тое сти­хо­тво­ре­ние:

Прой­дет гро­за над Рус­скою зем­лею,
На­ро­ду рус­ско­му Гос­подь гре­хи про­стит,
И крест свя­той Бо­же­ствен­ной кра­сою
На хра­мах Бо­жи­их вновь яр­ко за­бле­стит,

И звон ко­ло­ко­лов всю на­шу Русь Свя­тую
От сна гре­хов­но­го к спа­се­нью про­бу­дит,
От­кры­ты бу­дут вновь оби­те­ли свя­тые,
И ве­ра в Бо­га всех со­еди­нит.

Ста­рец пред­ска­зы­вал ско­рое воз­рож­де­ние Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры, го­во­рил о том, что Церк­ви вер­нут и Се­ра­фи­мо-Ди­ве­ев­ский мо­на­стырь, и Алек­сан­дро-Нев­скую Лав­ру. При этом он упо­ми­нал, что спер­ва го­су­дар­ство вернет Церк­ви как при­ход­ской храм Свя­то-Тро­иц­кий со­бор, а уже за­тем, через мно­го лет, всю Лав­ру пе­ре­да­дут мо­на­ше­ству­ю­щим.

В 1947 го­ду отец Се­ра­фим од­на­жды об­мол­вил­ся: «Фран­цуз­ская бу­лоч­ка, ко­то­рая сей­час сто­ит 70 ко­пе­ек, бу­дет сто­ить 7 ко­пе­ек, и так все про­дук­ты». Так он пред­ска­зал де­неж­ную ре­фор­му 1961 го­да.

В да­ле­кие со­ро­ко­вые ста­рец го­во­рил, что со вре­ме­нем Ле­нин­град опять пе­ре­име­ну­ют в Санкт-Пе­тер­бург, а по ра­дио бу­дут петь мо­лит­вы. Но бу­ду­щее не ви­де­лось ему в ро­зо­вом све­те. «Ес­ли рус­ский на­род не при­дет к по­ка­я­нию, мо­жет слу­чить­ся так, что вновь вос­станет брат на бра­та», – пред­ска­зы­вал он.

Не в на­ши ли дни сбы­ва­ет­ся это пред­ска­за­ние?

Вырица

Вы­ри­ца – это неболь­шой по­се­лок к югу от Пе­тер­бур­га. Воз­вы­шен­ная мест­ность, ве­ко­вой сме­шан­ный лес с пре­об­ла­да­ни­ем хвой­ных по­род, су­хая пес­ча­ная поч­ва, це­леб­ный воз­дух – все это де­ла­ет Вы­ри­цу од­ним из мест­ных кли­ма­ти­че­ских ку­рор­тов. Здесь про­те­ка­ет Оре­деж, реч­ка с очень жи­во­пис­ны­ми бе­ре­га­ми. Во вре­мя вой­ны в Вы­ри­це на­про­тив Ка­зан­ско­го вы­риц­ко­го хра­ма, на дру­гом бе­ре­гу ре­ки, воз­ник неболь­шой скит, где под ру­ко­вод­ством схи­и­гу­ме­ньи Хе­ру­ви­мы под­ви­за­лось несколь­ко мо­на­хинь. (Од­на из них – мо­на­хи­ня Се­ра­фи­ма – бы­ла ке­лей­ни­цей стар­ца.)

В Вы­ри­це со­хра­ни­лись все три до­ма, где жил отец Се­ра­фим. Хо­ро­шо вы­гля­дит дом № 16 по Оль­го­поль­ской ули­це, ко­то­рый ба­тюш­ка сни­мал в 1930 го­ду. Бли­зок к раз­ру­ше­нию, но по­ка еще сто­ит дом № 7 по Пиль­но­му про­спек­ту, при­над­ле­жав­ший се­мье про­ви­зо­ра В. Том­бер­га (часть это­го до­ма отец Се­ра­фим сни­мал с 1931-го по 1945 год.) В са­ду на Пиль­ном со­хра­нил­ся и гра­нит­ный ка­мень – ме­сто ас­ке­ти­че­ских по­дви­гов стар­ца. В хо­ро­шем со­сто­я­нии, во вся­ком слу­чае вы­гля­дит до­ста­точ­но креп­ким, дом № 39 по Май­ско­му про­спек­ту, где ста­рец сни­мал несколь­ко ком­нат с 1945-го по 1949 год.

Ста­рец пред­ска­зы­вал, что со вре­ме­нем в Вы­ри­це бу­дет мо­на­стырь. Но по­ка мо­на­сты­ря нет, и глав­ной ар­хи­тек­тур­ной до­сто­при­ме­ча­тель­но­стью по­сел­ка яв­ля­ет­ся вы­риц­кий храм, освя­щен­ный 6 июля 1914 го­да в честь Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри. Эта де­ре­вян­ная, сло­жен­ная из бре­вен цер­ковь бы­ла воз­ве­де­на к 300-ле­тию до­ма Ро­ма­но­вых, а освя­щал ее свя­той Ве­ни­а­мин Пет­ро­град­ский. Ар­хи­тек­то­рам хра­ма В.Р. Апы­ше­ву и М.В. Кра­сов­ско­му в на­ча­ле XX сто­ле­тия уда­лось со­здать цер­ковь в древ­нем сти­ле рус­ско­го зод­че­ства. Ча­сов­ня над мо­ги­ла­ми от­ца Се­ра­фи­ма и ма­туш­ки Се­ра­фи­мы (Оль­ги Ива­нов­ны Му­ра­вье­вой), так­же в рус­ском сти­ле, по­стро­е­на ря­дом, внут­ри цер­ков­ной огра­ды.

1 ок­тяб­ря 2000 го­да при боль­шом сте­че­нии на­ро­да в вы­риц­ком хра­ме бы­ла со­вер­ше­на тор­же­ствен­ная служ­ба, по­свя­щен­ная про­слав­ле­нию пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма в сон­ме свя­тых. К ли­ку угод­ни­ков Бо­жи­их ста­рец был при­чтен ре­ше­ни­ем Юби­лей­но­го Ар­хи­ерей­ско­го Со­бо­ра Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Бо­лее по­лу­ве­ка на­зад вы­риц­кий по­движ­ник пред­ска­зы­вал:

«При­дет вре­мя, ко­гда не го­не­ния, а день­ги и пре­ле­сти ми­ра се­го от­вра­тят лю­дей от Бо­га, и по­гибнет ку­да боль­ше душ, чем во вре­ме­на от­кры­то­го бо­го­бор­че­ства. С од­ной сто­ро­ны, бу­дут воз­дви­гать кре­сты и зо­ло­тить ку­по­ла, а с дру­гой – на­станет цар­ство лжи и зла. Страш­но бу­дет до­жить до этих вре­мен».

От­че Се­ра­фи­ме, мо­ли Бо­га о нас!

• < Назад
• Вперёд >